Не вместе. Россия и страны Центральной Азии - Асылбек Бисенбаев Страница 5

Казахстан, так же как Украина и Белоруссия, подписал Лиссабонский протокол к Договору о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-1), взяв на себя обязательства стать неядерным государством. Демонтаж ядерной инфраструктуры Казахстана продолжался до середины 1990-х годов. В феврале 1994 года в Россию были перемещены стратегические бомбардировщики, а к концу мая 1995 года – все оставшееся ядерное оружие.

Важным достижением для Казахстана стало подписание во время Будапештского саммита ОБСЕ в декабре 1994 года Меморандума о гарантиях безопасности в связи с присоединением к Договору о нераспространении ядерного оружия. Великобритания, Россия и США подтвердили «свое обязательство воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной целостности или политической независимости Республики Казахстан, и что никакие их вооружения никогда не будут применены против Республики Казахстан, кроме как в целях самообороны». [12]

Позднее, 8 февраля 1995 года, Китай также предоставил ядерные гарантии Казахстану. Позиция Казахстана получила высокую оценку со стороны США, президент Б. Клинтон назвал ее «примером для подражания» для других стран. Казахстан объявлялся «единственной страной в Центральной Азии, получившей статус партнера Соединенных Штатов».

Таким образом, уже в начале 90-х годов XX века политика США в регионе была сформулирована достаточно ясно и конкретно: «ведение наступательной войны против терроризма и создание замкнутых на США инфраструктур безопасности»; «стимулирование демократических политических систем, способных служить образцом для других стран с многочисленным мусульманским населением».

В своем выступлении 12 апреля 1995 года посол США в Казахстане Уильям Кортни сказал: «Поскольку Казахстан прокладывает свой экономический курс в будущее, будет прекрасно, если он будет проводить демократические и экономические реформы вместе. Это был тот урок, который Горбачев усвоил слишком поздно. Если этот урок не будет усвоен сегодня, страны, находящиеся в переходном этапе, могут попасть в ловушку между небольшим шоком и небольшой терапией. Когда это случается, поддержка людей реформам может быть поколеблена, и коррупция временно заполняет пустоту и затем омрачает восприятие реформ людьми». [13]

Польза для Америки заключается, по мнению посла, в том, что американские «инвесторы получат большую возможность полагаться на долгосрочную стабильность, и Казахстан будет более сильным экономическим партнером. Регион вокруг Казахстана будет менее склонен к конфликтам. И в-третьих, будет меньшая вероятность возрастания внутренней враждебности или ее разрастания на соседние с Казахстаном страны». [14]

Нужно отметить, что риторика представителей США и западного сообщества отличается деликатностью и последовательностью. Более того, реакция на различные события неизменно своевременна и оперативна. Например, во время грузино-российской войны Дж. Кролл, заместитель помощника госсекретаря США, выразил позицию США по отношению к странам Центральной Азии в тех словах, которые ожидались ими с нетерпением: «Я уверен, что центральноазиатские лидеры обеспокоены действиями России в Грузии в той же степени, что и США. Во время моей поездки в Центральную Азию они были обеспокоены тем, как бы российско-американские отношения вновь не вступили в фазу холодной войны. В таком случае этим странам пришлось бы сделать выбор в поддержке той или иной стороны. Наша позиция такова: мы не желаем развития новой холодной войны и считаем, что возможность ее возобновления осталась далеко в прошлом. Мы стремимся к тесному сотрудничеству со странами Центральной Азии, а также к продолжению сотрудничества с Россией в нейтральных зонах, таких как, например, Афганистан. Я думаю, что у нас с Россией много взаимных интересов в таких сферах, как стабильность, безопасность, экономическое процветание. Существует расхождение мнений между Россией и США, которое тем не менее не должно влиять на дальнейшее развитие наших совместных отношений с Центральной Азией. Наше послание странам региона таково: США уважают их независимость и будут в дальнейшем работать с ними во имя общих интересов. И мы ни в коем случае не ищем поводов для начала новой холодной войны с Россией. Я не думаю, что нынешние натянутые отношения с ней смогут как-то повредить нашему сотрудничеству со странами Центральной Азии». [15]

Россия заняла диаметрально противоположную позицию. Основная проблема в том, что Россия никак не может привыкнуть к тому, что бывшие республики СССР стали суверенными государствами. Это старая болезнь. В ноябре 1986 года на заседании Политбюро министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе сетовал на то, что «наши товарищи и тут, и там, в Афганистане, – никак не могут привыкнуть, что имеют дело с суверенным государством. И МИД, и Минобороны, и прочие ведомства к этому не привыкли». [16]

Характеристики бывших советских республик, в том числе центральноазиатских государств, и их лидеров в российской прессе, а иногда и в устах высокопоставленных политиков не отличались деликатностью и дипломатичностью. Либеральные реформаторы и ортодоксальные почвенники сходились во мнении, что «пять тюбетеек» – так высокомерно называли Узбекистан, Казахстан, Туркменистан, Кыргызстан и Таджикистан – мешают нормальному развитию России, являются паразитирующим наростом на теле российской экономики. Пять республик, по их мнению, просто обречены на экономический провал и погружение в пагубный тоталитаризм. Отцепить центральноазиатский балласт и быстро въехать в Европу – таким был план российских реформаторов.

Но Европа вовсе не желала распространяться от Атлантики до Урала. Она не против включения в свои ряды Украины, Беларуси и Молдовы, естественно, после реальных политических и экономических трансформаций в этих странах. Что касается России, то большинство членов ЕС солидарны с тем, что она – не Европа. Например, министр иностранных дел Франции А. Жюппе писал, что принять Россию в Европейский Союз означало бы убить европейское строительство. [17]

Только после отказа признать Россию в качестве европейского государства и члена ЕС, многочисленных претензий с Запада на отсутствие в России демократии, гигантскую коррупцию, появление реваншистских и даже фашистских тенденций пришло понимание значения восточного направления в российской политике. С середины 90-х годов XX века начинается активизация политики Кремля в СНГ. И не совсем удачно.