Новый Макиавелли - Джонатан Пауэлл Страница 49

Популярность успешного лидера в правительстве может пойти по одной из двух поствыборных траекторий. Правительство Маргарет Тэтчер начинало за здравие, затем побывало в канаве непопулярности по причине неприятных электорату реформ, но в конце концов «качели» снова оказались вверху, иными словами, консерваторы одержали победу. Спад популярности изрядно потрепал нервы политикам-тори, однако они выстояли; по крайней мере держались молодцом до 1990 года. В 1997-м победили мы; я тогда подумал, что наша «траектория» будет примерно такой же. Но нет: популярность правительства лейбористов росла весь 1997 год, а в следующие десять лет испытывала лишь небольшой спад. Таким образом, с 1997 по 2007-й мы сползали в непопулярность — медленно, хотя и неумолимо, в отличие от тори, качели популярности которых раскачивались довольно резко. Нам было легче строить поддержку Тони в партии, ибо наша компетентность в данном деле не тестировалась кризисами посреди премьерского срока. В отличие от консерваторов лейбористы не считают, что священное право рулить дано им от рождения, а следовательно, больше склонны паниковать в критические моменты. Поэтому столь важным становится умение лидера сохранять лицо при катастрофических обстоятельствах, а также излучать уверенность, даром что сердце у него может быть в пятках. Выносливость лидеру необходима, хотя воспитать это качество непросто. В разгаре выборной кампании 2001 года Тони обмолвился, что понятия не имеет, зачем ему переизбрание — дескать, его жизнь и так сущий ад. Однако к концу кампании он взял себя в руки и отбарабанил на посту премьера еще целых шесть лет.

У каждого лидера есть выбор — встать на путь объединения или разделения. Тэтчер с самого начала проводила политику «разделяй и властвуй» как в стране, так и в собственной партии. Макиавелли отмечает, что венецианцы «поощряли вражду гвельфов и гибеллинов в подвластных им городах... Не доводя дело до кровопролития, они стравливали тех и других, затем, чтобы граждане, занятые распрей, не объединили против них свои силы» [129]. Тэтчер находила полезным разлад в стране, коему способствовали забастовки шахтеров, оживлявшие ее сторонников и убеждавшие их сосредоточить силы на борьбе с врагом, а не друг с другом. Венецианцам разжигание пожара аукнулось — одна из фракций одержала победу и отвоевала все земли, неправедно захваченные венецианцами. То же самое произошло и с Маргарет Тэтчер — последней каплей стал подушный налог. Консерваторы не могли понять, зачем он нужен, и вынудили Тэтчер к отставке. Гордон Браун также относится к категории «разделяющих»; он был одержим поисками «разделительных полос» с консерваторами, каковые полосы должны были способствовать самоопределению Гордона. До добра это не довело.

Тони, наоборот, намеренно начал как «лидер единой нации», пытался объединить народ, разобщенный после правления консерваторов; вот почему популярность Тони в первые годы устойчиво росла. Однако с течением времени он стал причиной раскола в стране — из-за иракских событий и прочих проблем. Похоже, лидеру невозможно долго оставаться объединителем. Всякий раз, когда лидер делает трудный выбор, он теряет часть своих сторонников; через несколько лет имеет место раскол, итог же — поляризация электората.

В современных демократических обществах лидеры с помощью политических партий приходят к власти — и остаются у власти; лидер, забывший о своей партии в Парламенте, долго не продержится. Джеральд Кауфман пишет о том, как для лидера важно подольше и почаще пить чай с заднескамеечниками своей партии. Брюс Грокотт пытался внушить эту мысль Тони; увы, безуспешно. Члены Парламента делятся на лондонцев, которые по вечерам возвращаются домой, и холостяков и холостячек «поневоле», зависающих в чайной комнате или барах Палаты общин. Тони был лондонцем до мозга костей, даром что его избирательный округ располагался на Северо-Востоке; а если у лидера нет привычки проводить время в Палате общин, его внезапное появление в баре или чайной комнате вызывает у подданных скорее панику, нежели чувство уверенности. Бедняги думают, что грядет политический кризис. В таких случаях помогает наличие толкового личного парламентского секретаря и столь же толковых помощников-политиков — задушевные разговоры с членами Парламента (от которых зависит переизбрание) можно перепоручить им. Однако это не замена регулярным встречам лидера с «пехотой». Помню, мы приводили заднескамеечников в Номер 10 группами по двадцать человек, причем как смутьянов, так и лояльно настроенных, чтобы они задавали Тони вопросы и сообщали о своих тревогах. По понедельникам, вечером, мы устраивали внутрипартийные совещания; доступ туда был открыт для всех лейбористов — членов Парламента, что обеспечивало своевременный «выпуск пара», а также давало возможность толкнуть вдохновенную речь. Избранный парламентский комитет лейбористов заседал в кабинете Тони в Палате общин, всегда после парламентских запросов.

Таким образом, у Тони была возможность измерить внутрипартийную температуру. Однако в Парламенте лидер контактирует с товарищами по партии через министров.

Макиавелли пишет: «Немалую важность имеет для государя выбор советников, а каковы они будут, хороши или плохи, — зависит от благоразумия государей. Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает. Если это люди преданные и способные, то можно всегда быть уверенным в его мудрости, ибо он умел распознать их способности и удержать их преданность. Если же они не таковы, то и о государе заключат соответственно, ибо первую оплошность он уже совершил, выбрав плохих помощников» [130].

К премьер-министру вышесказанное относится в еще большей степени, нежели к государю. Ибо премьер-министру дана единственная власть — патронажная; значит, для него выбор помощников является способом увеличить свое влияние. В отличие от государя самое нахождение премьера в должности зиждется на поддержке окружения. Новоиспеченный премьер, конечно, не имеет и управленческого опыта; вселившись в Номер 10, мы не нашли писаных правил перетасовки, ибо каждому новому премьеру эту информацию от начала времен передают личные секретари, причем в устной форме, словно тайное знание. Правда, Алекс Аллан согласился подготовить для нас памятку на базе собственного опыта работы при Джоне Мэйджоре.

Будь у премьеров такие полномочия, они бы всем членам Парламента раздали административные должности. Список сотрудников — необходимый парламентский инструмент; чем он длиннее, тем лучше. Сдерживает премьерские порывы Закон о министерских окладах. Сим законодательным актом количество членов Кабинета и младших министров сводится к продуманному соотношению, где «икс» уравновешен «игреком», а после знака «равно» стоит общая сумма. Начиная с семидесятых годов XX века и по сей день ни одно правительство не посягнуло на эту формулу, даром что успешные правительства к концу срока выучивались изыскивать на диво оригинальные обходные пути.

Проблема с Законом о министерских окладах заключается именно в его сложносочиненности. Чтобы понять, превышено в результате перетасовки разрешенное количество или нет, нужно консультироваться с юристом — а времени в обрез, поскольку пресса жаждет сообщить обо всех назначениях, а бедняга премьер с ужасом обнаруживает, что с назначениями у него перебор. В таком случае у премьера есть выбор — он может либо уволить тех министров, которых назначил последними (понятно, что они будут не в восторге, ибо успели обзвонить родственников и избирателей и сообщить радостную весть), либо уговорить их принять должность, но без зарплаты. Именно так пришлось поступить вашему покорному слуге с незадачливой Мэг Мунн, назначенной в 2005 году министром по делам женщин. Лишь закончив перетасовку, мы поняли, что не укладываемся в бюджет с зарплатами. Поскольку Мэг была нанята последней, пришлось ей работать бесплатно. Кроме того, мы испытывали известную неловкость, объясняя, почему не платим новому министру, в обязанности которой входит следить, чтобы женщинам и мужчинам за одинаковую работу платили одинаково. Порой мы проявляли удивительную изобретательность. Так, в 2004 году в результате наших действий один министр начал получать оклад «кнута», а «кнут» остался без оклада. Разумеется, всякий, кому по карману работать бесплатно — например, Джеффри Робинсон или Шон Вудвард, — работает бесплатно. Одно из основных правил: нельзя назначать человека на должность, пока эта должность не освободилась. Гладко было на бумаге... В 2005 году у нас сложилось впечатление, что Джон Прескотт согласен отказаться от своего Министерства и остаться простым заместителем премьера; как же Прескотт разбушевался, узнав, что Министерство устанавливает машины для печати шрифтом Брайля для его преемника, Дэвида Бланкетта [131]! Прескотт решил остаться в Министерстве любой ценой. Порой люди просят время на размышления; но разве можно продолжать перетасовку, пока они взвешивают «за» и «против»? Тони, например, решил переместить Робина Кука из секретарей Министерства иностранных дел в лидеры Палаты общин; Робин, что вполне объяснимо, пожелал прикинуть на досуге, не лучше ли ему вовсе подать в отставку. А мы? Мы были вынуждены и дальше тасовать должности, не дожидаясь решения Робина.