Освободитель - Виктор Суворов Страница 43

* * *

Тем временем дивизия начала получать эти самые приписные машины. То, что мы получали, было чистым издевательством. Это были машины, которые с конвейеров заводов когда-то поступили в армию. Подавляющее большинство поступающих в армию машин ставится в длительную консервацию. После 10 лет хранения их переводят в разряд обычных армейских машин, а новые, прибывающие с заводов, консервируют. После трех, четырех, а иногда и пяти лет беспощадной армейской эксплуатации в условиях полнейшего бездорожья, машины признаются окончательно непригодными к эксплуатации и только после этого поступают в сельское хозяйство, но каждая из них состоит на военном учете и обязана вернуться в армию при мобилизации.

В 68-м году перед Чехословакией мы получали машины, выпущенные в 50-м и 51-м годах. За время их жизни Маленков сменил Сталина, Хрущев Маленкова, а Брежнев Хрущева. За время их жизни Советский Союз совершил титанический рывок в космос, запустив спутник и Гагарина, а затем, исчерпав все преимущества внезапности и трофейной немецкой технологии, отказался от дальнейшей космической гонки. А эти старушки все жили и жили, все ждали своего часа. И вот час пробил!

После получения «боевой техники» пехоте запретили появляться из лесов. На дорогах и в полях тренировались только танкисты, артиллерия да один парадный батальон на бронетранспортерах. Все же остальные стояли вдоль лесных просек и на лесных полянах. Возможно, из космоса это выглядело грозно. Но не на земле. Командование боялось перепугать местных жителей видом нашего воинства. Толстые, забывшие все солдаты, необученные и недисциплинированные — на старых, до предела изношенных разнотипных машинах, выкрашенных во все цвета радуги.

Надо отдать должное советским военным руководителям, ни одна из этих «диких дивизий» не только не появилась в Европе, но и не перемещалась днем по территории Советского Союза. Их существование же принесло советскому руководству немалый капитал, американцы видели из космоса новые и новые дивизии, которые росли как грибы. Их разведка видела мощные танковые колонны на дорогах и предполагала, что в лесах стоит несметная сила пехоты. Так оно и было, только сила была неорганизованной, неуправляемой, а главное, не способной воевать.

* * *

После первого этапа мобилизации — доукомплектования частей и соединений — начался второй этап — развертывание новых подразделений, частей и соединений.

Резервисты продолжали прибывать, «боевая техника» тоже. Подразделения разбухали, и в одну прекрасную ночь получали вдруг приказ раздвоиться. При этом заместитель командира дивизии становился командиром новой дивизии, заместитель начальника штаба превращался в начальника штаба новой дивизии «второго формирования», как это называется официально.

Командиры батальонов в эту ночь становились командирами полков, а командиры рот — командирами батальонов. Беда только в том, что командиры взводов из студентов, никогда не видевших армии, становились уже не взводными, а ротными командирами. На взводы же выдвигались сержанты из резервистов.

После разделения надвое каждый полк и каждая дивизия вновь начинают этап доукомплектования, но на этот раз резервистами более старших возрастов и еще более старыми машинами. Число резервистов становится угрожающим, и армия окончательно теряет свое лицо. С теми дивизиями, которые предназначались для захвата Чехословакии, этого, конечно, не происходило, а если и происходило, то в значительно меньшей степени. Нам от этого было, однако, не легче. Те дивизии надо было тоже как-то доукомплектовывать, и мы вдруг с ужасом увидели, что из наших, теперь уже двух дивизий начали понемногу забирать людей и технику. Самых, конечно, лучших людей и лучшую технику. Из танковых экипажей, которые удалось с таким трудом сколотить, стали забирать строевых солдат, замещая их резервистами.

Через пару дней волна эта докатилась и до нас. Из сорока бронетранспортеров двадцать приказано было подготовить к отправке в Прикарпатский военный округ. Еще через день 12 молодых кадровых офицеров получили приказ о переводе в Прикарпатье. А за ними пошло и пошло. Каждый день приносил новости: забрали всех водителей танков, забирают кадровых связистов, забирают начальников штабов. В лесу мы стояли уже второй месяц. Резервисты прибывали. Дисциплина падала. Где-то в начале июля пришел приказ о создании в каждой дивизии полевых трибуналов. Видимо, к этому моменту количество «диких дивизий» настолько возросло и каждая из них была настолько обескровлена постоянным оттоком кадровых офицеров, сержантов и солдат, что всем этим воинством уже невозможно было управлять иначе, чем через трибуналы.

Трибуналы быстро восстановили порядок, но не выучку войск. Ежедневные тренировки продолжались. В нашем полку возникли новые трудности. После отправки половины бронетранспортеров у нас их осталось только двадцать. По два отдали командирам второго и третьего батальонов, а 16 осталось в первом. Разделили их по-братски: один командиру батальона и пять в каждую роту. В роте 76 человек. Каждый бронетранспортер вмещает теоретически по 15 человек, кроме водителя, так что разместить всех можно. Теоретически. На практике же первый БТР идет командиру роты, и в нем вместе с командиром размещаются замполит, санинструктор, пулеметное отделение роты с очень большим запасом патронов и старшина роты со всем ротным имуществом. Весь командирский БТР не только внутри полностью забит, но и сверху весь обвешан ящиками, бочками, канистрами.

На три остальных взвода, по 22 человека в каждом, приходится четыре остальных бронетранспортера. По одному на взвод и один БТР на остатки всех трех взводов. То, что в бою взводы и отделения окажутся разорванными на части, никого не волнует, сейчас не про бой думать надо, а о том, как разместить людей в бронетранспортерах. Никаких дополнительных машин, даже побитых и изношенных, ни полку, ни батальону, ни округу никто, конечно, не даст. Где же их набрать? Да и полк-то наш и так самый счастливый среди армий округа. Это ценить надо! Ни у кого другого нет таких привилегий.

Итак, в каждый из бронетранспортеров, в которые входит по 15 человек, надо усадить по 16. Да мы и не по столько возили на учениях! По 30 человек вбивали, и то ничего! Однако учения и предбоевая обстановка несколько различаются между собой. В предбоевой обстановке в каждом бронетранспортере, помимо всего оружия пехоты, положено еще иметь гранатомет РПГ-7 и 10 гранат к нему. Десять гранат — это два больших ящика. Кроме того, 20 ручных гранат Ф-1, это еще ящик. Пулемет СГМБ и 2000 патронов к нему, это еще два ящика. БТР должен иметь две дополнительные бочки бензина, это сверху вешается, и запасное колесо, его можно приспособить только на броневой крыше, после чего один из люков не будет открываться. Далее, каждый из солдат имеет с собой автомат, пулемет или гранатомет, к каждому автомату по 300 патронов и к каждому ручному пулемету по 1000. Кроме того, каждый солдат имеет: две гранаты, штык, противогаз, защитный резиновый комбинезон, противоатомные резиновые сапоги и перчатки, шинель, плащ-палатку, смену белья, запас продуктов на пять дней, флягу воды, лопату, индивидуальные медицинский и противоатомный пакет. Когда все это сложено в БТР, не то что 16 человек, одного посадить некуда. Хорошо раньше было — бронетранспортеры крыши броневой не имели, сажай всех сверху, как деревенских девок на подводу с сеном. После Венгрии выпуск таких бронетранспортеров был прекращен. Теперь их нужно — все 16 человек — через люки вбить под крышу.