Идентичность - Фрэнсис Фукуяма Страница 4

Поскольку мегалотимия исторически существовала во всех обществах, ее нельзя преодолеть; ее можно лишь направить или смягчить. В заключительной главе книги «Конец истории и последний человек» я поднял вопрос о том, обеспечит ли современная либеральная демократия, связанная с рыночной экономикой, адекватный выход для мегалотимии. Эту проблему отчетливо понимали американские отцы-основатели, стремившиеся создать республику в Северной Америке. Они были прекрасно осведомлены об истории падения Римской республики и обеспокоены проблемой цезаризма. Для ее решения они создали конституционную систему сдержек и противовесов, которая распределяла власть и блокировала ее концентрацию в руках одного политического лидера. Еще в 1992 г. я предположил, что возможности для «безопасного» проявления мегалотимии открывает рыночная экономика. Предприниматель может стать сказочно богатым и в то же время вносить лепту в общее процветание. Стремящиеся к общественному признанию люди могут реализовать амбиции, участвуя в состязаниях по триатлону в серии Ironman, устанавливая рекорды по числу покоренных вершин в Гималаях — или создавая самую дорогостоящую в мире интернет-компанию.

Я, кстати, упомянул Дональда Трампа в «Конце истории» как пример фантастически амбициозного человека, чье стремление к признанию было безопасно вложено в бизнес (а позднее — в карьеру в индустрии развлечений). Тогда я и не подозревал, что четверть века спустя он, не удовлетворившись своими достижениями на ниве бизнеса и лаврами телезвезды, пойдет в политику и будет избран президентом. Однако это вовсе не противоречит моему общему утверждению о потенциальных угрозах либеральной демократии и центральной проблеме тимоса в либеральном обществе ^{6}. Такие фигуры прошлого, как Цезарь, Гитлер или Перон, которые ради собственного возвышения эксплуатировали обиды и негодование простых людей, считавших, что их нация, религия или образ жизни не уважается, привели свои общества к катастрофическим войнам или экономическому упадку. В этих случаях мегалотимия и изотимия шли рука об руку.

В этой книге я возвращаюсь к темам, к которым обращался в 1992 г. и о которых с тех пор пишу: тимос, признание, достоинство, идентичность, иммиграция, национализм, религия и культура. В нее, в частности, вошла лекция памяти Сеймура Липсета об иммиграции и идентичности, которую я прочел в 2005 г., и лекция об иммиграции и европейской идентичности для Фонда Лациса, которую я прочел в Женеве в 2011 г. ^{7} Иногда я в том или ином виде воспроизвожу отрывки из предыдущих произведений. Прошу прощения, если кому-то покажется, что я повторяюсь, но я вполне уверен, что лишь немногие потратили время на то, чтобы следить за развитием именно этой мысли и пытались разглядеть в этом развитии логичную систему доводов, связанную с событиями настоящего времени.

Требование признания и уважения своей идентичности — это универсальное понятие, которое охватывает многое из того, что происходит сегодня в мировой политике. Оно не ограничивается политикой идентичности, практикуемой в университетских кампусах, или спровоцированным ею белым национализмом, но распространяется на более масштабные явления, такие как всплеск старомодного национализма и политизация ислама. Я бы даже рискнул утверждать, что изрядная часть так называемой экономической мотивации зиждется на стремлении к признанию и поэтому не может быть удовлетворена только экономическими средствами. Это имеет прямое отношение к вопросу о том, что нам делать с сегодняшним популизмом.

По Гегелю, движущей силой истории человечества является борьба за признание. Он утверждал, что единственным рациональным решением проблемы стремления к признанию станет всеобщее признание, в рамках которого признается и уважается достоинство каждого человека. С тех пор всеобщее признание оспаривается как другими формами исключительного группового признания — на основе национальности, религии, секты, расы, этнической принадлежности или пола, — так и индивидами, требующими признания своего превосходства над остальными. Все более активная политизация проблемы идентичности представляет одну из главных угроз для современных либеральных демократий, и, если мы не сможем вернуться к более общему пониманию человеческого достоинства, мы обречем себя на продолжение конфликта.

Я бы хотел поблагодарить за комментарии к рукописи этой книги нескольких друзей и коллег: Шери Берман, Герхарда Каспера, Патрика Шаморела, Марка Кордовера, Кэтрин Крамер, Ларри Даймонда, Боба Фолкнера, Джима Фирона, Дэвида Фукуяму, Сэма Гилла, Анну Гризмала-Буссе, Маргарет Леви, Марка Лилла, Кейт Макнамару, Яшу Моунка, Марка Платтнера, Ли Росса, Сьюзан Шелл, Стива Стедмена и Кэтрин Стоунер. Особая благодарность — Эрику Чински, моему редактору в издательстве Farrar, Straus and Giroux, который без устали работал уже с несколькими моими книгами. Его чувство логики и языка и его обширные знания по существу вопросов, которым посвящена книга, принесли ей огромную пользу. Кроме того, я очень благодарен за поддержку, которую Эндрю Франклин из Profile Books оказал при работе над этим и над предыдущими изданиями.

Как обычно, я приношу благодарность моим литературным агентам — Эстер Ньюберг из International Creative Management и Софи Бейкер из Curtis Brown, так же как и всем тем, кто поддерживал их. Они проделали огромную работу для издания моей книги в США и по всему миру.

Также я хотел бы поблагодарить моих научных ассистентов и референтов Ану Эрджайлс, Эрика Гиллияма, Рассела Клэриду и Николь Саутхард, помощь которых при поиске фундаментальных материалов для книги была неоценимой.

Я благодарен за поддержку своей семье и особенно моей жене Лауре, ставшей внимательным читателем и критиком всех моих книг.