Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - Ричард МакГрегор Страница 38

По сравнению с предшественниками, у Цзян Цзэминя и его преемника Ху Цзиньтао имелась более веская причина беспокоиться о лояльности армии. Мао и Дэн были в той же степени профессиональными революционерами, что и политическими вождями. До прихода коммунистов к власти в 1949 г. Китай десятилетиями находился под контролем военщины. Цзян и Ху сломали этот шаблон. Впервые за сотню лет в стране появилось гражданское руководство, стоящее выше военно-политической иерархии. Неудивительно, что Дэн дал Цзяну такой совет: «Четыре дня из пяти следует проводить с высшим армейским командованием». Судя по всему, наследники Дэна приняли это напутствие близко к сердцу. Лишь за два первых года на посту главкома Цзян проинспектировал свыше сотни военных объектов.

За минувшие два десятилетия собственно гражданский электорат пользовался куда меньшим вниманием со стороны Цзяна и Ху. Следуя указаниям КПК, Минфин ежегодно увеличивал официальный бюджет НОАК темпами в ю% и более, тратил миллиарды долларов на закупку вооружений и разработку новых боевых комплексов. Скорость и масштаб военной модернизации интенсифицировались именно при Цзяне и Ху; НОАК наращивает возможности распространить влияние Китая за пределы непосредственных территориальных интересов на акватории Индийского и Тихого океанов. Как Цзян, так и Ху регулярно посещали военные церемонии, военно-учебные заведения, заглядывали в гарнизонные столовые во время поездок по провинции, а для приема парадов всегда уважительно облачались в оливково-зеленые френчи а-ля Мао.

Оба вождя развивали потенциал военной машины, хотя иразными путями. Цзян потворствовал сторонникам жесткой линии, заняв непримиримую позицию в отношении тайваньского вопроса. Придя к власти, Ху слегка остудил страсти и отодвинул Китай от пропасти опаснейшего военного противостояния по обеим сторонам Тайваньского пролива. Большинство публикаций о военно-гражданских аспектах внутренней жизни Китая сосредоточивают внимание на потенциальной эрозии отношений НОАК и КПК, однако в новую эпоху гражданского руководства армией самым опасным явлением было расхождение взглядов Цзяна и Ху: другими словами, внутри самой партийной верхушки.

Авантюризм Цзяна напугал многих представителей политического истеблишмента, поскольку угрожал фундаментальному догмату партийной политики, направленному на создание стабильной внутренней и международной среды для экономического развития. Отказываясь от линии Цзяна, Хуподражал политике Дэн Сяопина, когда тот вновь стал вождем в 1978 г. Дэн убедил генералов, что в начале периода реформ приоритет нужно отдавать экономике, поскольку это единственный способ добиться стабильности в стране и обеспечить полномасштабную модернизацию НОАК в будущем. Китай перенял армейскую модель у Советского Союза, однако при Дэне произошел решительный отказ от всех прочих аспектов московской политики холодной войны, а именно военного соревнования с Западом. Теория «мирного подъема» Китая, сформулированная Чжэн Бицзянем, советником Ху, в 2005 г., основана на аналогичной посылке, диктующей необходимость избегать военной конфронтации с Западом. «Коммунистическая партия Китая — это отнюдь не КПСС, — говорил Чжэн. — Отсюда-то и проистекает наша уверенность в будущем процветании».

При смене позиции по тайваньской проблеме Ху предусматривал более масштабную роль НОАК, роль, которая бы отвечала задаче расширения глобальных интересов страны. В глазах общественности ключом к успеху его политики был устойчивый экономический рост. Пока хватало средств для военного бюджета, Ху считал, что способен удерживать «ястребов» на расстоянии. Впрочем, его послабления по тайваньскому вопросу оставили неприятный привкус у сторонников жесткой линии, которых немало как в ВПК, так и в дипломатических кругах. В частных беседах «ястребы» негодовали, что Ху лишь на словах выступает за возвращение Тайваня.

«Тайваньский вопрос снят с повестки дня. Никто больше не говорит о воссоединении», — заявляет Янь Сюэтун, один из наиболее известных «ястребов». Янь, защитивший докторскую диссертацию при Калифорнийском университете в Беркли, заведует кафедрой международных отношений в пекинском Университете Циньхуа, который входит в первую тройку вузов страны. Я побывал у него в середине 2009 г., в период быстрого потепления отношений с Тайванем. Во время разговора Янь чуть ли не выплевывал слова:

«Легитимность нынешней власти слишком опирается на экономическое развитие. Они вообразили, что до тех пор, пока люди верят, что могут богатеть, у них есть право руководить Китаем, невзирая на любые территориальные уступки. Вот как выглядит господствующая идеология этой страны, но лично я считаю, что она приведет к катастрофе».

Едкие комментарии, вроде высказываний Яня, вполне способны ослабить положение китайских лидеров внутри самой КПК, а также армии. Излишне говорить, что они практически не публиковались в Китае.

В начале 2009 г., когда в стране все было спокойно, а в отношениях с США, Тайванем и Японией впервые за многие годы царила безмятежность, одно из ключевых партийных изданий отвело место под статью высокопоставленного китайского военачальника. Генерал Ли Цзиньай, член Центрального военного совета, высшего командного органа НОАК, разразился критикой, более уместной во времена серьезного кризиса, а не в период стабильности. «Мы должны решительно отвергнуть вредные идеи вроде деполитизации и национализации вооруженных сил, — призывал Ли на страницах журнала «Цю ши» («Поиск истины»). — Пусть НОАК всегда держит стяг Партии как боевой штандарт, и пусть воля Партии всегда будет волей НОАК».

Передовица, опубликованная в 2005 г. в «Цзефан цзюньбао», центральном печатном органе Минобороны Китая, содержала ту же мысль, но выраженную в более настойчивой форме. Эта публикация появилась по случаю праздничного для НОАК события, Дня армии (прошел почти год после того, как Ху официально унаследовал высший военный пост от Цзян Цзэминя). Согласно подсчетам Джеймса Мавенона, военного эксперта по Китаю, фраза о том, что вооруженные силы безоговорочно верны партии, была повторена семнадцать раз с незначительными вариациями. Годом раньше праздничная передовица упоминала лояльность к КПК только шесть раз, а вот в 2005 г. партийные идеологи разошлись не на шутку, установив своеобразный рекорд:

«Наша армия находится под надежным партийным руководством, действует по приказу партии, всегда держит партийный стяг как боевой штандарт, следует указаниям партии и воле партии. История нашей армии — это история поддержания абсолютной руководящей роли партии; победы нашей армии — это победы, одержанные благодаря абсолютной руководящей роли партии; а слава нашей армии основана на абсолютной руководящей роли партии. Жизнь партии и сила партии, сосредоточенные в ее абсолютной руководящей роли в армии, суть квинтэссенция и основа традиций НОАК».

При разборе подобных деклараций, а также высказываний китайских вождей о демократии, полезно держать под рукой толковые словари ленинизма. Согласно преобладающей западной модели, армия является аполитичным институтом и служит нации по указаниям законно выбранного правительства, под каким бы флагом оно ни выступало. В Китае, где армия находится под контролем одной-единственной политической партии, все наоборот. В рамках китайской системы страшнейший грех, близкий к государственной измене — это вовсе не политизация, а деполитизация армии, направленная на создание национальных вооруженных сил.