Грядущий Аттила. Прошлое, настоящее и будущее международного терроризма - Игорь Ефимов Страница 30

"Площадь, занимаемая различными родами племени сиу, равнялась примерно площади штата Техас. Как эти группы населения, говорившие на трёх разных наречиях, язычники и обращённые христиане, мирные и воинственные, могли согласиться на власть одного человека над ними? Как мог такой человек, если бы даже он был избран, заставить всех выполнять условия договора, подписанного им?"⁵ Опыт показывал, что эти ожидания оказывались полной иллюзией.

Третьим камнем преткновения — барьером, — разделившим белых и краснокожих, явилась глубинная разница — несовпадение — их жизненных целей. Белый земледелец видел свою цель в том, чтобы распахать поле, завести стадо, построить прочный и тёплый дом, в котором он мог бы растить своих детей в достатке и в той вере, которую исповедывал сам. Достижение этой цели — он знал — принесёт ему мир душевный и уважение соседей и соплеменников. А что ещё нужно человеку в этой жизни? Война оставалась для него печальной и жестокой необходимостью, несла только боль и разорение.

Индеец же был всегда — прежде и превыше всего — воином. Охотничьи успехи тоже ценились, но они приносили гораздо меньше славы, чем военные подвиги. "Для индейца переход от мира к войне был делом мгновения… Инструменты, которые он использовал на охоте для добычи пропитания, были теми же, что употреблялись в бою. Любой индеец, столкнувшись с каким-то противодействием, мог в одну минуту превратиться из убийцы бизонов в убийцу людей… Например, у индейцев племени шайен молодой человек был никем, до тех пор пока он не принял участия в войне или набеге, не украл коня, не снял скальпа с врага. Без этого ни одна девушка не бросила бы на него взгляда".⁶ (Не напоминает ли это нам скифов, викингов, монголов?)

Индейцы очень быстро овладели огнестрельным оружием, ценили его, пускались на любые хитрости или жестокости, чтобы завладеть им, платили лучшей пушниной за порох и пули. И всё же традиция превыше всего ставила удар, нанесённый непосредственно по телу врага — томогавком, палицей, копьём, ножом. Поэтому так часто индейский всадник мог в одиночку кинуться на шеренгу американцев, доскакать сквозь град пуль, ловко свесившись с седла, прячась за спину своего коня, пырнуть кого-то копьём и умчаться прочь навстречу восторженным воплям соплеменников. Добить раненого тоже считалось почётным, и трупы американцев, оставшиеся на поле боя, часто находили изуродованными.

Уже в 1622 году первые колонисты в Вирджинии испытали на себе ярость внезапных атак индейцев алгонквинов. Вождь Опечанкану сумел собрать — возглавить — конфедерацию племён и внезапно напал на пришельцев. "После того как факел, нож и томогавк завершили свою работу, 347 мужчин, женщин и детей были мертвы, из восьмидесяти поселений уцелело только восемь". В 1644 году атака повторилась и стоила жизни пятистам поселенцам.⁷

Не лучше обстояло дело в Нью-Джерси. Племена делаверов, обитавшие там, не отличались воинственностью. Они находились в подчинённом положении у племени минква, которое приплывало издалека, с берегов реки Саскуэханна (центральная Пенсильвания), чтобы потешиться убийствами и грабежами. Тем не менее отдельные группы делаверов время от времени становились "на тропу войны". Они были опасны тем, что белые, как правило, не ждали от них нападений. "В 1632 году, под видом дружеского визита, индейцы вошли в лавку голландского торговца Хоссита, убили его и ещё одного колониста, который лежал там больной… Потом отправились в поля и одного за другим перебили всех белых, которые трудились там… После этой резни колония в Сванендэйле (Кэйп Мэй) была оставлена голландцами".⁸

В Новой Англии вождь по прозвищу Король Филипп сумел собрать большую армию индейцев и в 1675 году атаковал город Свамсея (штат Массачусетс). Завязалась настоящая война, в которой погибли тысячи колонистов, было сожжено 12 поселений. В конце концов, нападение было отбито, Король Филипп пойман и казнён, и его голова висела на виселице в Плимуте в течение двадцати лет как предупреждение.⁹ В Мичигане восстание индейцев, предводимых вождём Понтиаком (1762), стоило жизни двум тысячам солдат и поселенцев.

Ответные карательные экспедиции белых отличались не меньшей жестокостью. В отличие от кочевников, индейцы не обладали одним из трёх необходимых "не" — неуловимостью. Их поселения было легко обнаружить и нанести ответный удар. Они не умели выставлять дозоры, нести караульную службу, чтобы вовремя предупредить соплеменников о приближении врага. В 1637 году колонисты Новой Англии напали на деревню племени пикок и перебили там несколько сотен человек. "Индейцы горели в огне, и их кровь заливала пламя, — с удовлетворением писал очевидец. — Вонь была ужасная, но победа была сладка победителям, и они вознесли благодарственные молитвы Господу".¹⁰

Очень часто возмездие обрушивалось на те группы индейцев, которые не принимали никакого участия во враждебных акциях. Ибо только они оставались спокойно на своих местах, не зная за собой никакой вины, только их могли отыскать карательные экспедиции. Воины, совершавшие нападения, знали, что им следует опасаться гнева белых, и умели искусно прятаться в лесах и болотах.

Не следует думать, что пламя войны в Америке 17–18 веков вспыхивало только в противоборстве "индейцы против белых". Взаимоистребительные войны между индейскими племенами бушевали задолго до прибытия европейцев и не прекратились с их появлением. Могущественная конфедерация племён ирокезов (мохавки, онейда, кайюга, сенека, онондага) "в 1630 году начала войну на уничтожение против племени гуронов, которая длилась 45 лет и превратила это когда-то процветавшее племя численностью в 22 тысячи человек в горстку оборванных беглецов, ищущих убежища на берегах Великих озёр. Но и самим ирокезам эта бессмысленная война стоила таких потерь, которые невозможно было компенсировать никакими завоеваниями: численность их воинов уменьшилась с 3000 до 1400".¹¹

Вскоре начались и вооружённые конфликты между белыми. Голландцы, англичане, шведы, французы, испанцы ввязывались в схватки друг с другом за передел бескрайних американских территорий. И каждая нация старалась привлечь на свою сторону индейцев в качестве союзников или, по крайней мере, обеспечить их нейтралитет. В 1755 году британский генерал Брэддок попытался обойтись без поддержки индейцев. Когда вожди племён, живших в долине реки Огайо, спросили его, получат ли они права свободной охоты в тех местах как плату за военную помощь, он высокомерно ответил им, что земельные права в Америке безраздельно останутся за британской короной, а французов он разобьёт и без них.¹² Индейцы приняли сторону французов, и британская армия под командой Брэддока потерпела страшное поражение, потеряв две трети своего состава.¹³ В этом бою чуть не погиб молодой офицер по имени Джордж Вашингтон.

Союз с индейцами был жизненно необходим воюющим сторонам, но часто за него приходилось горько расплачиваться. Во-первых, они были крайне ненадёжными и недисплинированными, легко нарушали договоры, могли исчезнуть накануне решительного боя. Во-вторых, за свои услуги они требовали платы оружием, одеждой, выпивкой и, если поступление этих товаров задерживалось, могли перейти на сторону противника. В-третьих, они кормились охотой, поэтому их невозможно было уговорить принять участие в долгом марше или длительной осаде укреплённого форта. В-четвёртых, никакими приказами и угрозами их невозможно было заставить отказаться от привычных им зверских методов обращения с пленными.