Против либерализма к четвертой политической теории - Ален де Бенуа Страница 3

Переосмысление коллективной идентичности

Вырабатывая идеологию Четвертой политической тео­рии, необходимо осуществить положительное переосмыс­ление коллективной идентичности, которую можно противопоставить «потере корней», характеризующей эпоху модерна. Царство капитала требует все более и более гомо­генного, однородного рынка и, как следствие, — уничтоже­ния, подавления коллективной идентичности, народных культур и разнообразия форм жизни. Также идеология про­гресса, которая была одним из двигателей модерна, участву­ет в этом растворяющем акте. Идеология прогресса утверж­дает, что прошлое не имеет ничего интересного, ему нечего нам сказать. Поскольку то, что является новым, является лучшим просто потому, что оно новое. «Сегодня» всегда луч­ше, чем «вчера», и «завтра» лучше, чем «сегодня». я бы ска­зал, что за щита укорененности в традиции — одновременно защита разнообразия. Перед лицом тех, кто хочет создать единый, однородный мир, нужно снова утвердить легитим­ность различий. То есть легитимность идентичностей, кото­рые были бы не только индивидуальными, но прежде всего коллективными.

В современном мире вопрос идентичности стал одной из главных проблем: огромное количество людей не знают, что им делать, потому что они не знают, кто они есть. Но было бы ошибочно рассматривать идентичности как некие сущности, которые никогда не меняются. Во­первых, нуж­но вспомнить, что у традиций тоже было начало, то есть что изначально традиции не были традиционны, и потому не следует путать защиту традиций с «реставрационизмом». Каждое поколение должно поддерживать свое наследие, но оно должно также актуализировать это наследие. Оно есть некая форма коллективного повествования, коллек­тивной истории, которая все время преобразуется, но все­гда остается верной себе. Иначе говоря, идентичность — это не то, что никогда не меняется, но то, что определяет нашу специфическую манеру изменяться, то, что нам позволяет изменяться, оставаясь самими собой. Также идентичности не должны быть защищаемы в каком­то шовинистическом плане, на истерический манер. Враг, неприятель нашей идентичности — это не идентичность другого. Враг нашей идентичности — это идеологическая система, которая раз­рушает все идентичности.

Служение народу

В большинстве западных стран сегодня власть принад­лежит тем, кого можно назвать «новым классом», и этот но­вый класс выходит далеко за пределы старой номенклату­ры, он составляет арматуру политической и экономической элиты, а также средств массовой информации. Это люди, власть которых очень редко проистекает от демократиче­ской легитимности. народ не узнает себя в этой власти. Отсюда — кризис представительных институтов. И более того, эта власть боится народа. Она рассматривает народ как опасность, потому что народ непредсказуем для нее. Чтобы определить общий дух народа, великий английский пи­сатель Джордж Оруэлл использовал выражение «common decency» (букв. общее благоприличие). Что такое common decency? Это совокупность естественных ценностей, кото­рые признают народы, оставшиеся верными сами себе — смысл сознания чести и сознания стыда. Чувство беско­рыстия и чувство незаинтересованности, чувство соли­ дарности.

Может быть, это коллективный здравый смысл? нет, это не здравый смысл. Скорее, чувство собственного достоин­ства. Причем общего достоинства. Сейчас оно имеет тенден­цию к исчезновению, особенно быстро этот процесс проис­ходит в странах Западной европы, где мы наблюдаем рас­творение социальных связей, десоциализацию индивидов. Один из способов помешать этому растворению состоит в том, чтобы опять дать слово народу. Это, в частности, озна­чает, что следует скорректировать ошибки представитель­ной демократии, либеральной демократии — демократией участия, демократией, которая была бы более демократией всеобщего участия. нужно дать людям возможность решать как можно больше те проблемы, которые их касаются. Демо­кратия всеобщего участия — более прямая демократия, более базовая, более непосредственная. Это такая демократия, в ко­торой решения должны приниматься наверху только тогда, когда они касаются больших коллективов, когда они не могут быть приняты на более низких уровнях.

Реабилитация политики

Мы живем в экономическую эру. либерализм является доктриной, которая в конкретной жизни нейтрализует по­литическую волю. Жители больше не являются гражданами, они являются потребителями. И сфера, в которой происте­кает политическая деятельность, заменяется сферой средств массовой информации, в которой царствуют развлечения. Как следствие, политические проблемы воспринимаются здесь как проблемы технические. И поскольку это техниче­ские проблемы, то считается, что есть только технические решения и, более точно, что есть только одно решение. То есть здесь упраздняется одно из главных измерений поли­тики — множественность возможных выборов. Политика — это не техника и не наука. Это искусство, которое нужно осу­ществлять с большим тщанием. Здесь нужна бдительность, которую греки называли «фронесис» (букв. рассудитель­ность) и которую они считали противоположной «гибрис» (букв. нахальство), то есть манипуляции. Общее благо, бла­го коллектива, есть нечто превышающее благо каждого от­дельно взятого индивида. Но с точки зрения либерализма не существует общего блага. реабилитировать политику — это значит выйти из одержимости экономикой, деколони­зировать символическое воображение, которое колонизиро­вано количественными, коммерческими ценностями. То есть освободиться от идеи, что рынок является парадигмой всех социальных фактов.

Однообразие или многообразие

Из служения народу следует «защита дела народов». Защищать народное дело — это значит защищать разно об­разие, которое является основным богатством человече­ства. Сделать так, чтобы новые поколения передали сле­дующим приумноженные богатства предыдущих. Более конкретно вопрос состоит в том, движемся ли мы по на­правлению к однополярному миру или к многополярному. Однополярный мир был бы миром обедневшим, миром без различий, в котором бы закрепилась гегемония мировой державы — Соединенных Штатов. наоборот, многополяр­ный мир — это мир, организованный большими блоками культур и цивилизаций, где каждый полюс является полю­сом регулирования глобализации. Конечно, геополитика диктует нам расположение этих полюсов. Геополитика тес­но связана с тем, что немецкий юрист Карл Шмитт называл номосом (букв. законом) мира, номосом Земли. Шмитт утверждал, что до сегодняшнего дня было три номоса Земли. Первый номос — это номос древности и Средне­вековья, где цивилизации жили в некоторой изоляции одни от других. Иногда бывают попытки имперского соединения, как, например, империи римская, Германская, Византий­ская. Этот номос исчезает с началом модерна, когда появ­ляются современные государства и нации, в период, кото­рый начинается в 1648 году с Вестфальским договором и который завершается двумя мировыми войнами, — номос государств­наций. Третий номос Земли соответствует бипо­лярному регулированию во время «холодной войны», когда мир был разделен между Западом и Востоком; этот номос окончился, когда пала Берлинская стена и был разрушен Советский Союз. Вопрос заключается в том, каким будет но­вый номос Земли, четвертый? И здесь мы подходим к теме Четвертой политической теории, которая должна родиться. Это и есть четвертый номос Земли, который пытается по­явиться на свет. я думаю и глубоко надеюсь, что этот чет­вертый номос Земли будет номосом большой континентальной логики евразии, евразийского континента, то есть номосом борьбы между континентальной державой и мор­ской державой, морским могуществом, которое представля­ют Соединенные Штаты.