Грязные войны. Поле битвы - Земля - Джереми Скейхилл Страница 3

Вашингтон, округ Колумбия, 2001–2002 гг.

Было 10 часов 11 июня 2002 г. ^[3] Прошло ровно девять месяцев со времени событий 11 сентября. Сенаторы и члены палаты представителей собирались в зале S—407 Капитолия. Все они входили в небольшую элитную группу, которая по закону имела доступ к наиболее охраняемым правительственным секретам, относящимся к вопросам национальной безопасности. «Настоящим объявляю это заседание закрытым для публики, — произнес с характерным южным акцентом старший сенатор от Алабамы, республиканец Ричард Шелби, — поскольку его проведение в открытом формате может причинить ущерб интересам национальной безопасности США». Предложение было без промедления принято, и слушания начались.

В то время как в Вашингтоне проходило совместное заседание комитетов сената и палаты представителей по разведке, на другом конце света, в Афганистане, племенные вожди и политические руководители проводили лойя-джиргу или «большой совет», который должен был решить, кто возглавит страну после свержения американскими военными правительства талибов ^[4]. После 11 сентября конгресс США предоставил администрации Буша широчайшие полномочия для преследования тех, кто мог быть причастен к террористическому акту. Режим талибов, правивший Афганистаном с 1996 г., был сокрушен, «Аль-Каида» лишилась своего убежища, бен Ладен и другие лидеры организации находились в бегах. Однако для администрации Буша война еще только начиналась.

В Белом доме вице-президент Дик Чейни и министр обороны Дональд Рамсфелд были погружены в планирование следующего вторжения — на очереди был Ирак. Эти люди пришли к власти, планируя свергнуть Саддама Хусейна, и, несмотря на то что Ирак никак не был связан с ударами 11 сентября, случившееся было использовано в качестве предлога для действий против этой страны. Однако последствия решений, принятых в первый год пребывания у власти администрации Буша, касались не только Ирана, Афганистана или даже «Аль-Каиды». Они простирались намного дальше. Люди, находившиеся в тот момент у власти, хотели изменить сам способ ведения войн Соединенными Штатами, имея целью наделить Белый дом беспрецедентным могуществом. Прошло время борьбы с одетыми в военную форму противниками и вражескими армиями, время соблюдения Женевских конвенций. «Мир — это поле боя», — как заклинание повторяли неоконсерваторы в аппарате Совета национальной безопасности США, выводя на пауэрпойнт планы ведения стремительной войны мирового масштаба, игнорирующей любые границы. Причем террористы не были их единственной целью. В перекрестье прицела оказалась сама двухсотлетняя демократическая система «сдержек и противовесов».

Зал S-407 размещался на чердаке здания вашингтонского Капитолия. В нем не было окон, и попасть туда можно было на единственном лифте или по узкой лестнице. Помещение считалось защищенным и было оснащено сложным контрразведывательным оборудованием, которое должно было предотвратить любые попытки подслушать или иным образом отследить извне происходящее в его стенах ^[5]. В течение многих десятков лет именно здесь проводились для членов конгресса наиболее секретные брифинги ЦРУ, военных и многих других лиц и организаций, представляющих теневые зоны американской политики. Здесь давались задания на проведение секретных операций и выслушивались отчеты о них. Это было одно из немногих мест, где обсуждались наиболее тщательно охраняемые секреты страны.

В ходе проходившей за закрытыми дверями утренней встречи в июне 2002 г. сенаторам и членам палаты представителей предстояло узнать о том, что Соединенные Штаты переступили важный рубеж. Официально на повестке дня стоял обзор деятельности и организационной структуры антитеррористических служб США в период до 11 сентября 2001 г. В это время многие «тыкали пальцами» в якобы имевшиеся у американской разведки просчеты, приведшие к террористическим актам. Следствием наиболее разрушительных за всю историю страны ударов террористов стали выдвинутые Чейни и Рамсфелдом обвинения в адрес администрации Клинтона, которая не смогла адекватно оценить масштаб исходящей от «Аль-Каиды» угрозы, что привело к уязвимости территории страны в период, когда к власти в Белом доме пришел Буш. Таким образом, демократы нанесли ответный удар, напомнив о своей борьбе с «Аль-Каидой» в 1990-е гг. То, что в этот день перед законодателями предстал Ричард Кларк, должно было послужить своего рода сигналом для элиты конгресса. Кларк возглавлял антитеррористическую деятельность в администрации Клинтона. Под его руководством в течение 10 лет, предшествовавших И сентября, работала Группа антитеррористической безопасности Совета национальной безопасности. Он также входил в Совет национальной безопасности при президенте Джордже Буше, а при Рональде Рейгане занимал пост заместителя Государственного секретаря. Он был одним из наиболее опытных борцов с терроризмом среди высокопоставленных американских чиновников ^[6]. На момент слушаний он уже покидал правительственные структуры, хотя еще числился специальным советником президента Джорджа Буша по вопросам безопасности в киберпространстве. Кларк был «ястребом», достигшим известности при администрации демократов. Было также известно, что во времена президентства Клинтона он активно выступал за расширение секретных операций ^[7]. В случае с Кларком администрация Буша сделала тактически оправданный ход, предоставив ему возможность изложить новую линию поведения в военной и разведывательной областях — линию, ранее считавшуюся незаконной, недемократичной, да и просто опасной.