Путин, учись у Сталина! Как спасти Россию - Дмитрий Верхотуров Страница 3

Вначале стоит немного затронуть предшествующее процессу «Промпартии» Шахтинское дело. В подавляющем большинстве публикаций оба процесса связываются между собой в таком ключе, что Шахтинский процесс был предшественником и в известной степени причиной для дела «Промпартии». Делается это, разумеется, не просто так. По Шахтинскому делу осталось немало вопросов и неясных мест, причем сомнения в доброкачественности следствия возникали, как можно судить из опубликованных документов, даже у высшего партийного руководства в момент проведения этого процесса. Последующие попытки пересмотра материалов дела и постановление Генеральной прокуратуры РФ в декабре 2000 года о реабилитации осужденных по этому процессу только усилили эти сомнения.

Связь процесса «Промпартии» с Шахтинским делом бросает тень сомнения и на второй процесс, хотя процесс «Промпартии» никем не оспаривался и не пересматривался, а подсудимые по нему так и не были реабилитированы. Нередко проводится такая мысль, что если Шахтинское дело «было сфальсифицировано», то и процесс «Промпартии» тоже «был сфальсифицирован» и якобы по-другому быть не могло. Однако стоит только обратиться даже к имеющимся открытым публикациям, как становится ясно, что все было намного сложнее и интереснее.

Шахтинское дело, или дело «Об экономической контрреволюции в Донбассе», слушалось в Москве с 18 мая по 5 июля 1928 года. Перед судом предстали 53 подсудимых: инженеров и техников с ряда шахт и нескольких рудоуправлений в Донбассе, которых обвиняли в экономической контрреволюции, шпионаже и подготовке свержения Советской власти.

В силу того, что подсудимых было много, заслушивание их показаний заняло 41 день. Материалы дела были очень обширны, одно только обвинительное заключение имело объем в 15 печатных листов. Это обстоятельство привело к тому, что материалы процесса в полном виде никогда не издавались. В известной книге «Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги Шахтинского дела). Статьи и документы» обвинительное заключение было приведено в сокращении, и были даны лишь некоторые выступления на процессе (в частности, речь общественного обвинителя Г. Ф. Гринько – представителя Госплана СССР). Так что исследователи судят по процессу по очень выборочным и неполным данным.

Публикация в двух томах материалов Шахтинского дела, вышедшая в издательстве «Росспэн» в 2010 году, также оказалась неполной и выборочной, к тому же очевидно, что выборка документов была тенденциозной, призванной «доказать», что процесс якобы был полностью сфальсифицирован. В отличие от Шахтинского дела стенограмма процесса «Промпартии» была опубликована в полном виде уже в 1931 году и доступна исследователям. Видимо, по этой причине «разоблачать» процесс «Промпартии» было намного труднее.

Рассматривая литературу по Шахтинскому делу как вышедшую сразу после процесса, так и позднесоветскую и российскую, нетрудно увидеть коренное различие между разными публикациями. В поздней литературе почти не упоминаются многие существенные факты, которые подробно описывались в ранней литературе. Это явный признак недобросовестности и тенденциозности исследователей, стремившихся подогнать факты под теорию о полной фальсификации процесса. Эти моменты мы рассмотрим более подробно, чтобы проследить эту тенденциозность.

В большинстве поздних обзоров не упоминается состав статей Уголовного кодекса РСФСР, по которым были осуждены подсудимые. «Разоблачители» старались скрыть даже намеки на формулировку обвинений, чтобы проще было «разоблачать» и «ниспровергать». Между тем в большой статье А. Я. Вышинского дается полный перечень статей.

Во-первых, это статья 58—7 УК РСФСР – экономическая контрреволюция. Обвинение было выдвинуто сразу по двум частям этой статьи. Вторая часть ст. 58—7 УК РСФСР «такое использование государственных учреждений и предприятий или противодействие их деятельности, которое совершается в интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических организаций» [1]. По этой части статьи было выдвинуто основное обвинение в контрреволюционной деятельности с 1920–1921 по 1926–1927 годы, когда осужденные работали в интересах бывших владельцев шахт в Донбассе и имели с ними прямые сношения. Но в 1926–1927 годах деятельность вредителей трансформировалась во вредительство с целью свержения Советской власти, то есть подпадала под первую часть статьи 58—7 УК РСФСР. Вышинский специально отметил эту трансформацию.

Во-вторых, статья 58–11 УК РСФСР – создание контрреволюционной организации.

В-третьих, статья 58—6 УК РСФСР – шпионаж.

В-четвертых, статья 58—3 УК РСФСР – сношения с контрреволюционными целями с иностранными государствами [2]. Вышинский уточняет, что с 1925 года деятельность ряда осужденных подпадала и под эти статьи.

Иными словами, обвинение во вредительстве на этом процессе было далеко не единственным обвинением. Здесь целый букет преступлений.

Однако наиболее интересные факты состоят в другом. В поздних обзорах тщательно затушевывались многие немаловажные обстоятельства этого процесса, что создавало превратное впечатление о сути обвинений и о ходе процесса.

В Шахтинском деле большое внимание было обращено на то, чем занимались осужденные инженеры в годы Гражданской войны. Только С. А. Кислицын пишет об этом очень кратко: «Дело в том, что Бабенко, а также частично Березовский и Самойлов в период гражданской войны были замешаны в выдаче белогвардейской контрразведке рабочих, участвовавших в красных партизанских отрядах» [3].

Можно понять, что эта связь инженеров с белогвардейской контрразведкой была слабой и эпизодической. Только вот в обвинительном заключении говорится совсем другое: инженеры активно сотрудничали с белогвардейской контрразведкой. В суд были приглашены свидетели: бывший начальник Шахтинской контрразведки Павел Прудентов, сотрудник контрразведки Константин Клатько и другие бывшие сотрудники. Любопытный момент, отмечающий еще и то, что бывших белых контрразведчиков не трогали и врагами их уже не считали.

Клатько на суде показал: «Припоминаю, что контрразведку посещали и были связаны с ней специалисты с рудника Петропавловского – механик-инженер Абрам Борисович Башкин, техник Калганов Николай Ефимович и инженер Николай Николаевич Березовский. Все эти лица были связаны лично с головкой контрразведки ротмистром Прудентовым и его помощниками Филатовым и Монастырским» [4].