Темная харизма Адольфа Гитлера. Ведущий миллионы в пропасть - Лоуренс Рис Страница 3

Он просто констатировал свою точку зрения и выходил из себя всякий раз, когда ему задавали вопросы или критиковали. Но то, что в 1913 году воспринималось как тупое выкрикивание убогих лозунгов, впоследствии стали считать твердостью убеждений. Или возьмем невероятную самоуверенность будущего диктатора. За несколько лет до описываемого периода, когда Гитлер еще жил в Вене, он заявил озадаченному соседу по съемной квартире, что решил написать оперу. Тот факт, что он не знал нотной грамоты, отнюдь не смущал его. В дальнейшем его чрезмерная уверенность в собственных силах станет восприниматься как признак гениальности.

Ко времени прибытия в Мюнхен Гитлер уже пережил годы разочарований. Он родился 20 апреля 1889 года в городе Браунау-ам-Инн в Австрии, на границе с Германией. Он не ладил со своим немолодым отцом, сотрудником таможни, и тот частенько колотил его. Отец скончался в январе 1903 года в возрасте 65 лет, мать умерла от рака спустя четыре года, в декабре 1907 года, будучи всего 47 лет отроду. Оставшись сиротой в 18 лет, юноша шатался между австрийским городом Линцем и столицей, Веной, и в течение нескольких месяцев 1909 года даже терпел настоящие лишения. Но вскоре скромный денежный подарок от тетушки позволил ему заняться рисованием. Молодому человеку не нравилась Вена, она казалась ему грязной и обшарпанной, погрязшей в коррупции и проституции. Однако он прожил там вплоть до своего 24-летия. В этом возрасте он, с некоторым опозданием, получил 800 крон наследства от отца — и смог наконец покинуть Австрию и приступить к поиску квартиры в Мюнхене, настоящем «немецком» городе, к которому, как сказал сам Гитлер впоследствии, он был «привязан больше чем к любому другому месту на земле»‹2›.

Несмотря на то, что он наконец-то поселился в городе, который ему нравился, Гитлер, казалось, продолжал жить жизнью, ведущей к полной безвестности. В дальнейшем он постарается создать у людей совсем другое впечатление — и в автобиографической книге «Майн кампф», написанной 11 лет спустя, будет убеждать читателя в том, что именно в эти годы в нем зарождался политик‹3›. На самом деле в 1913 году Гитлер оставался социально и эмоционально не определившейся личностью, плывущей по течению жизни в неведомом направлении. Важно отметить, что в 24 года он все еще не осознавал своего призвания — что присуще большинству исторических личностей, считающихся харизматичными лидерами. «Главное дело» своей жизни, в которое Гитлер страстно поверил, он открыл благодаря Первой мировой войне и ее бесславному результату. Если бы не это эпохальное событие, он почти наверняка остался бы прозябать в Мюнхене и не оставил бы в истории человечества даже малого следа.

Мировоззрение Гитлера начало формироваться 3 августа 1914 года, когда он, будучи австрийцем, подал прошение, чтобы поступить на службу в Баварскую армию. Всего за два дня до этого, в первый день августа, Германия объявила войну России. Гитлер страстно желал служить немецкому государству, которое он боготворил, и его желание исполнилось в сентябре 1914 года, когда его направили рядовым в 16-й резервный Баварский полк (известный также как «полк Листа»). В следующем месяце он впервые принял участие в боевых действиях под Ипром. В письме своему мюнхенскому приятелю Гитлер описывал свой первый бой так: «Слева и справа рвалась шрапнель, посередине свистели английские пули. Но мы не обращали внимания… Над нами выли и свистели снаряды, разнесенные в щепки стволы и ветки деревьев сыпались прямо на нас. А затем снова взрывались гранаты, поднимая облака камней, дыма и удушающего, тошнотворного желто-зеленого газа… Я часто думаю о Мюнхене, и я знаю: у всех нас одно желание — раз и навсегда изрубить всю эту банду в куски. Мы жаждем решающей битвы, любой ценой…»‹4›

Это слова человека, который уже пришел к каким-то убеждениям. Впервые в жизни у Гитлера возникло не просто чувство общей цели с другими людьми, а реальное понимание драматических возможностей бытия. Первая мировая война возымела подобное действие не только на Гитлера, но и на многих других немецких парней. «Война — мать всех вещей, в ней и наши корни, — писал Эрнст Юнгер, еще один ветеран войны. — Она выковала нас, отчеканила и закалила, сделав из нас то, что мы есть. И всегда, до тех пор пока колесо жизни еще вращается в нас, эта война будет осью, вокруг которой это колесо вертится. Она взрастила нас для борьбы, и мы останемся бойцами до последнего вздоха»‹5›.

Та война, через которую Гитлер, Юнгер и миллионы других прошли на Западном фронте, отличалась от всех предыдущих военных конфликтов. В этой войне пулеметы и колючая проволока свели суть конфликта к бойне на узком клочке земли, по колено залитом человеческой кровью. Огнеметы, бомбы и ядовитые газы сеяли разрушение и смерть. В результате для Гитлера «романтика» битвы вскоре «сменилась обычным ужасом»‹6›.

Неудивительно, что у него сформировалось убеждение, что жизнь — это постоянная и жестокая борьба. Именно таким было существование рядового солдата на фронтах Первой мировой. Но дело было не только в этом. Война — особенно для Адольфа Гитлера — была своего рода испытанием, дававшим шанс проявить героизм. И, несмотря на то, что согласно последним исследованиям, Гитлер не сидел, как все, в окопах, а всего лишь был посыльным при штабе полка, расположенном не на самой линии фронта‹7›, ни у кого не возникает сомнений в том, что он был храбрым солдатом. В октябре 1916 года в битве на Сомме он был ранен, а позднее, спустя два года, был награжден Железным крестом І степени. К награде его представил офицер-еврей Уго Гутман, а в официальных рекомендациях командира полка Эммериха фон Година было отмечено: «в качестве посыльного он [Гитлер] являлся образцом хладнокровия и твердости духа, как во время окопной войны, так и во время активных боевых действий», а также «всегда готов доставлять донесения в наиболее сложных ситуациях и с большим риском для жизни»‹8›.

Однако, несмотря на храбрость, в глазах своих полковых товарищей Гитлер оставался чудаком. Впрочем, им он был и для всех его довоенных знакомых. Как позднее сказал один из его сослуживцев, Балтазар Брандмайер: «В Гитлере было что-то странное»‹9›. Однополчан будущего вождя удивляло, что он никогда не испытывал желания напиться или переспать с проституткой. Свободное время он проводил за чтением или рисованием, изредка обращаясь к окружающим с пламенными речами на разные темы, занимавшие его воображение. Создавалось впечатление, что у него не было ни друзей, ни семьи, что он был абсолютно одинок‹10›. Что же касается «харизмы» — ничего подобного в Гитлере в то время не наблюдалось.

И все же он был всецело предан войне и, экстраполируя эту свою преданность и храбрость на всех остальных, верил в то, что каждый человек на фронте испытывает те же чувства. Это в тылу, в Германии писал он в «Майн кампф», армия была «предана» теми, кто хотел нажиться на войне ценою жертв павших в бою солдат. В те дни была популярна идея так называемого Frontgemeinschaft (фронтового братства), которая по сути своей являлась мифом. Ее суть сводилась к следующему: находившиеся далеко за линией фронта тыловики предали сплоченное братство фронтовиков. К тому времени, когда Гитлер был ранен в последний раз в бою под Ипром, в октябре 1918 года, Германия уже проиграла войну по целому ряду причин, но ни одну из них нельзя объяснить «предательством» изнутри. На самом деле Германия была разгромлена превосходящими военными силами, сплотившимися против нее. Далеко не последнюю роль в падении Германии сыграли американцы, вступившие в войну в апреле 1917 года, что привело к прибытию на фронт сотен тысяч свежих войск. Кроме того, блокада Германии военно-морскими силами Антанты привела к широкомасштабной нехватке продовольствия в стране. И без того тяжелая ситуация усугубилась массовой эпидемией гриппа-испанки в 1918 году.