Классовая борьба. Государство и капитал - Владимир Сапега Страница 29

Сила марксизма — в том, что он находит себе новые и новые подтверждения в каждом явлении окружающей действительности. Сила марксизма и в том, что он сразу же собой дает и ответ на вопрос — как разрешить антагонизм в вечном противоречии: народ — государство — капитал. Новый марксизм окончательно закрывает средневековье: государство навсегда остается в прошлом.

И буржуазии, и народу в целом все больше и больше становится ясным, что до победы социализма, по мере обострения классовой борьбы, бюрократические препоны будут возрастать. «Усиление роли государства» только это и означает. Чем больше в стране сил и прав у государства и капитала, тем больше угнетают они народ. Чем больше в этих враждебных нам лагерях будет разногласий между собой, тем более затруднено будет их объединение против нас. «Укрепление государственности» государства может происходить только за счет ослабления народа и силы капитала и неимения ими своей государственности. Основной демагогический тезис центристов «сильное государство — сильный народ» равнозначен торжеству поповщины: «добрый рабовладелец — счастливый и его раб». Чем сильнее будут совместные удары организованного рабочего класса по капиталу и власти, тем бблыпим другом народа каждый из них захочет быть.

Тоталитаризм — это то, к чему стремится всякая власть, и то, во что она с неизбежностью превращается, оказавшись без жесткого контроля со стороны класса трудящихся (народа). Боевой силой гражданского общества может быть только революционная партия, которая не простит ни одному чиновнику ни единого случая произвола.

Нынешнее административно-полицейское государство всеми средствами стремится исключить рабочий класс — трудящихся как организованную силу — из политики: мол, мы обещаем дать вам хлеб, а себе взамен берем над вами власть (об этом «Легенда о Великом инквизиторе» Достоевского — манифест тоталитаризма, государственной власти и тайная мечта любого центриста-государственника). В этом и есть вся политика: каждый класс стремится исключить другие классы из политики и утвердить себя. Эксплуататорские классы не смеют говорить об этом вслух, предпочитая, по возможности, не упоминать или даже отрицать само существование классов, деление общества на противоположные классы и непримиримость между нами. Единственно рабочий класс, коммунисты открыто говорят: наша цель — исключить, вытеснить буржуазию и бюрократию из политики, утвердить класс трудящихся единственным политическим классом, установив диктатуру своего класса по отношению к двум другим. Вытолкнуть бюрократию из политики — значить искоренить полностью возможность спекуляции властью, как нет нынче церкви как класса, рабовладельцев как класса и их возможности открытой и массовой работорговли из Африки.

Продавец в магазине не обладает никакой властью ни над товаром, ни над покупателем; он лишь послушный посредник между первым и вторым, и никто не позволит ему проявлять самодурство и самовольство дольше одной минуты. Чиновник — это спекулянт, перепродающий государственные услуги. Самодурство чиновничества — от незнания людьми права, от бесконтрольности власти со стороны гражданского общества, от развращения капиталом и от отсутствия реальной угрозы со стороны рабочей партии. Только социализм способен превратить чиновника из вельможи и самовольного распорядителя в молчаливого посредника между правом и народом. И только социализм превратит людей из просителей в хозяев. Социализм — есть результат борьбы рабочего класса за свои права, победа в классовой борьбе.

Каждый чиновник, сталкиваясь с гражданином, должен знать, что перед ним не беспомощная единица, а Человек, у которого заступницей революционная рабочая социалистическая партия, которая за самодурство сотрет любого держиморду в порошок. Путь к этому — не в выжидании времени обретения чиновничеством христианского человеколюбия, а в неуклонном воспитании бюрократии репрессиями и перманентной мясорубочной угрозой. В сих словах не стоит усматривать рекомендаций — власть рабочих сама найдет конкретные способы утихомирить коррупцию и всевластие государства.

Гипотетическая ситуация: если чиновник знает, что за свое самодурство он будет круто репрессирован вместе с семьей, и тому будет десяток примеров — на сколько десятилетий вперед напрочь прекратятся издевательства государства над народом? Только ничто, буквально ништо, не может поставить на место зарвавшихся чиновников, кроме революционной рабочей партии. Коммунистический большевистский террор в России воспитал капиталистов и бюрократию во всем мipe. Перед силой революционной рабочей партии жалкий чиновник, прежде всевластный, превратится в ничтожество, сможет только беспомощно трясти молитвенник с просьбами о великодушии и всепрощении, ссылаясь на жития святых… Но пока он в силе, он о сем не думает. Сволочи вспоминают о Библии, когда их начинают уничтожать. Сладкая жизнь бюрократии гарантирована до тех пор, пока рабочий класс не встал с колен, не организовался и не схватил за горло своих угнетателей. Возможно, что многие чиновники-государственники искренне не считают себя угнетателями; зато искренне считают народ быдлом, которым нужно управлять; и только развернувшийся рабочий класс сможет вправить им мозги.