Очерки теории идеологий - Глеб Мусихин Страница 19

Следуя духу процедурной автономии, кто-то действительно может избрать для себя ценностно гетерономный образ жизни (например, службу в силовых структурах или религиозное подвижничество). Однако для того чтобы такое решение было принято самостоятельно, как минимум нужна социальная среда, допускающая возможность автономного решения гражданина. Иными словами, процедурная автономия не обладает реальной значимостью вне социального контекста, поддерживающего субстанциональную автономию личности.

Кроме того, а с чего мы взяли, что идеал личной автономии есть сугубо западная политическая ценность? Конечно, существует точка зрения, что для всесторонней оценки норм и ценностей автономный индивид должен обладать способностями политического теоретика, а не простого гражданина [Appiah, 1998, р. 40]. На это можно возразить, что критическая рефлексия по поводу политического выбора (и даже по поводу образа жизни) не требует от человека систематических и исчерпывающих знаний о политике, а пересмотр стратегии политического развития еще не означает реализацию ницшеанского проекта кардинального пересмотра ценностей политического мира. Другими словами, внедрение ценностей правового государства вполне возможно вне рамок западной цивилизации. А безуспешность попыток такого внедрения свидетельствует скорее об ошибках конкретных исполнителей, чем об ошибочности самого ценностного политического принципа.

В конце концов, личная автономия – не утилитарное средство достижения собственного благополучия; она есть непременное условие свободы выбора сообщества, к которому желает или не желает принадлежать индивид. Без нее давление культурных стереотипов превращается в неодолимую величину, блокирующую всякую возможность коррекции или пересмотра данных стереотипов. Иначе говоря, свобода выбора напрямую зависит от личной, а не от процедурной автономии.

Сосредоточиваясь на процедурном подходе к автономии индивида в политическом мире, мы фактически лишаем гражданина способности к свободному выбору, подменяя ее возможностью выбора как формальной процедурой, для которой не важно, свободен этот выбор или нет.

Простая констатация свободы выбора является необходимым, но не достаточным условием свободы как положительной ценности политики. Право выбора как таковое ничему не способствует и никого не защищает. Помимо свободы выбора нужны еще реальные варианты выбора, по степени своей осуществимости как минимум соизмеримые с устоявшимися политико-культурными нормами. Для этого в рамках любого политического сообщества должно быть место реальному инакомыслию. Место для инакомыслия, а не формальная процедура, допускающая возможность такого инакомыслия. Свобода выбора должна быть подкреплена не только процедурным правом свободы слова, но и свободой «голоса» [20]. Именно в этих условиях формируется подлинный ценностный плюрализм современности, а не мозаика из осколков политической архаики.

От плюрализма как сосуществования к разнообразию

Если вернуться к вопросу как толерантная либеральная демократия может воплощаться в ценностном плюрализме, то придется признать проблематичность такого воплощения, ибо ценностный плюрализм есть реальность политики, тогда как разнообразие значимо само по себе, независимо от совместимости ценностей. Вместе с тем нужно заметить, что либеральная демократия – наиболее приемлемый на сегодняшний день путь к сохранению разнообразия и поддержанию толерантности, поскольку в качестве реальной политической тенденции сочленение плюрализма ценностей, разнообразия и толерантности присутствует только в либерально-демократическом мире. Во всех других случаях подобное сочленение является не более чем гипотезой или пропагандистским трюком для прикрытия авторитарной нетерпимости, претендующей на уважение своей «уникальности».

Проблему сосуществования ценностей при либеральной демократии можно разделить на две части: соотношение между сосуществованием ценностей и их разнообразием и пределы разнообразия в рамках либеральной демократии.

Вначале поговорим о сосуществовании ценностей в ситуации культурно-политического разнообразия. Имеется давняя исследовательская традиция, которая отрицает саму возможность соотнесения ценностей и фактов политики. Еще Д. Юмом был сформулирован закон, согласно которому императивы ценностей не могут быть логически выведены из эмпирических фактов. Однако в нашем случае «факт» сосуществования ценностей может быть понят как условие человеческого блага, поэтому ценностный плюрализм следует трактовать как комплекс нормативных требований. Иными словами, это вопрос не движения от сущего к должному в политике (здесь мы точно заблудимся в лабиринте макиавеллизма), а трансформации одного должного в другое.

Множественность ценностей порождает проблему их легитимного совмещения внутри одного политического сообщества, ибо из признания справедливости ценностного плюрализма неизбежно следует стремление к легитимации как можно большего числа (по сути, максимально возможного) политико-культурных способов существования. Очевидно, однако, что в слишком большой плюралистической «компании» некоторые ценности поблекнут, т. е. утверждение одних образцов политической культуры может привести к ущемлению других. И это, похоже, неустранимый недостаток ценностного плюрализма, так как одни сообщества обязательно будут успешнее и релевантнее других. Тем не менее такое положение все же лучше, чем узость ценностно-политического горизонта, рано или поздно приводящая к архаике и застою, которые, как правило, апеллируют к традиционно сложившимся (или авторитарно утвердившимся) механизмам селекции политических ценностей, отсеивая (подавляя) все «ненужное». Парадокс в том, что подобные политические образования обосновывают свое право на ценностный авторитаризм ссылкой на плюрализм и многополярность современного мира.

В связи с этим особого внимания требует уважение к плюрализму как способу сосуществования в политическом разнообразии. В данном случае под уважением к плюрализму понимается не безразличная толерантность к праву сильного в рамках подотчетного ему политического сообщества, а признание самоценности разнообразных проявлений политического блага.

Каждое уникальное проявление политической добродетели достойно уважения само по себе. Мы можем по-разному соотносить собственный жизненный мир с тем или иным проявлением политического блага, но все они заслуживают равного уважения. Поэтому необходимо содействовать развитию всех проявлений политического блага, насколько это возможно в реальной политической ситуации.

При соблюдении этого принципа плюрализм будет способствовать максимальному политическому разнообразию как таковому, а не защите всевозможных форм политического властолюбия, ибо последнее с неизбежностью убивает ценностно-политическое разнообразие на расстоянии «вытянутой руки» властвующего субъекта (вопрос о «длине рук» – тема отдельного разговора). Ведь чем сильнее общество, где реально существуют многие конкурирующие друг с другом ценности, тяготеет к ценностной единичности, тем сильнее оно подавляет подлинные ценности. В этом смысле «чем больше, тем лучше».