Росс Полдарк - Уинстон Грэм Страница 18

– Да, мама. Но ты же знаешь, что мне не по душе такие развлечения. Уверена, пока все это не закончится, меня никто даже и не хватится.

Миссис Чиновет расправила плечи и посмотрела дочери в глаза, однако не стала настаивать. Видимо, она почувствовала, сколь решительно настроена Элизабет.

Затем она взглянула на Росса и холодно улыбнулась:

– Росс, мне известно, что вы неравнодушны к подобного рода поединкам. Не посвятите меня в некоторые тонкости этого искусства?

Росс улыбнулся в ответ:

– Мэм, вряд ли я смогу быть вам полезен. Уверен, в искусстве ведения поединков нет таких тонкостей, о которых вы бы не знали.

Миссис Чиновет пригвоздила его взглядом и повернулась к дочери:

– Я пришлю к тебе Фрэнсиса.

Подготовка к очередному петушиному бою закончилась. В зале повисла тишина.

– …А кладбище и того хуже, – продолжал преподобный Оджерс. – Могил столько, что лопату некуда воткнуть, – того и гляди наткнешься на гниющие останки или кости.

– Как ты посмел сказать такое моей матери! – возмутилась Элизабет.

– Честность всегда оскорбительна? Что ж, тогда я сожалею.

Гул голосов возвестил о начале поединка. Красная Перчатка сразу завладел преимуществом. Сверкая маленькими глазками, он три или четыре раза наскакивал на противника, оставляя кровавые метки, и при этом всегда отступал, прежде чем соперник успевал воспользоваться своими шпорами. Герцог был отличным бойцом, но к подобным играм не привык.

Бой затянулся. Возбуждение зрителей нарастало. Чарльз и тетушка Агата громче всех подбадривали своего бойца или же, наоборот, выражали недовольство. Красная Перчатка повалил Герцога, тот отчаянно заколотил крыльями, каким-то чудом избежал coup de grâce ^[3] и снова вскочил на ноги. Наконец противники разошлись. Шеи у петухов были ощипаны, даже Красная Перчатка выдохся, а Герцог вообще имел жалкий вид: казалось, добить его ничего не стоит.

– Бой закончен! – закричала тетя Агата. – Чарльз, хватит! У нас есть победитель! Не дай покалечить Герцога в первом же бою!

Чарльз нерешительно пощипывал нижнюю губу. Но он не успел принять решение – петухи снова бросились в бой. И вдруг, к всеобщему удивлению, инициатива перешла к Герцогу. Очевидно, юность вселила в него свежие силы. Красная Перчатка, не ожидавший подобного напора, был ранен.

Джордж Уорлегган с такой силой схватил отца за руку, что тот даже выронил табакерку.

– Останови бой! – отрывисто выкрикнул он. – Герцог всадил ему шпору в голову!

Джордж первым заметил то, что теперь было очевидно для всех. Герцог воспрянул духом и одержал победу; возможно, тут не обошлось без определенной доли везения. Если Уорлегган немедленно не вмешается, Красная Перчатка уже больше никогда не сможет участвовать в боях. Петух вертелся на полу в отчаянной попытке сбросить с себя противника.

Мистер Уорлегган жестом остановил слугу, поднял упавшую табакерку и убрал ее в карман.

– Пусть продолжают, – сказал он. – Мне не нужны калеки.

– У нас есть победитель! – закудахтала тетя Агата. – Да, с этой птицей покончено. Прости господи, но по мне, так она похожа на дохлую. Почему их вовремя не остановили?

– Я выпишу вам вексель на сто гиней, – равнодушно сказал Чарльзу Уорлегган, но этот его показной тон никого не обманул. – Если у вас появится желание продать птицу, предложите мне первому. Уверен, из этого петуха выйдет толк.

– Это был удачный удар, – ответил Чарльз, его широкое лицо, красное и потное, сияло от удовольствия. – На редкость удачный удар. Не припомню, чтобы видел такой красивый бой, да еще с подобным финалом. Этот ваш Перчатка был настоящим бойцом.

– Именно – был, – кивнул мистер Чиновет. – Как вы сказали – королевский бой. Кто бьется следующим?

– Кто дерется и сбегает, шанс сразиться получает. – Тетя Агата хихикнула и поправила парик. – Только не с нашим Герцогом. Он убивает раньше, чем разнимают. Должна сказать, вы сегодня безнадежно медлительны. Или раздражительны. Вы раздражены? Раздражение – признак поражения.

К счастью, старушку никто не слушал. На «арену» вынесли следующую пару петухов.

– Ты не имеешь права так говорить, – сказала Элизабет. – И у тебя нет причин оскорблять мою мать. То, что я сделала, я сделала по своей воле и по собственному разумению. Если хочешь найти виновного – пожалуйста, вот я перед тобой.

Росс посмотрел на Элизабет, и вдруг вся его злость испарилась, осталась только боль, оттого что между ними все кончено.

– Я никого ни в чем не виню, – произнес Росс. – Что сделано, то сделано. И я не хочу разрушать твое счастье. У меня своя жизнь. Мы станем соседями и будем видеться время от времени.

Фрэнсис отделился от толпы и потер пятно крови на шелковом шейном платке.

– Надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь, – тихо сказала Элизабет. – Мы были так молоды. Когда-нибудь…

Росс, чувствуя себя опустошенным, наблюдал, как к ним идет ее муж.

– Не стал смотреть? – спросил Фрэнсис, его красивое лицо раскраснелось от еды и вина. – Я тебя не виню. Жалкое подобие прошлого боя. Вот где было настоящее зрелище. Дорогая, не чувствуешь ли ты себя покинутой в день собственной свадьбы? Прости, я вел себя неподобающим образом. Обещаю искупить свою вину. Будь я трижды проклят, если сегодня оставлю тебя еще хоть на минуту.

2

Позже вечером Росс вышел из дома, оседлал Смуглянку и не разбирая дороги поскакал прочь из Тренвита. Взошла луна, Смуглянка, с которой до этого все вроде бы было благополучно, снова захромала, однако Росс не останавливался и в конце концов оказался на продуваемой всеми ветрами пустоши. Эта местность была ему незнакома. Росс развернул свою кобылку, предоставив ей самой найти дорогу домой.

Увы, эта задача оказалась для Смуглянки слишком сложной: к тому времени, когда Росс увидел полуразвалившуюся дымовую трубу Уил-Грейса и понял, что дом близко, уже наступила глубокая ночь.

Он спустился в долину, расседлал лошадь и вошел в дом. Выпив стакан рома, он отправился в спальню и, не раздеваясь, повалился на постель. Однако, когда в окнах забрезжили первые лучи рассвета, глаза его были открыты. Это был самый мрачный час в его жизни.