Яволь, пан Обама. Американское сало - Андрей Лебедев Страница 17

Съемки ущерба повлекли за собой еще больший ущерб. От первого камня, просвистевшего над головой, Дружинин увернулся, второй камень пролетел выше, но с характерным жестяным стуком ударил по капоту «Нивы», на которой Дружинин добрался до стройки, а третий камень больно ударил в плечо. Дружинин выронил камеру, машинально прикрывая руками лицо.

Незабаром! «Людина-павук!» Дивитеся в кіно-театрах! [13]

— Президент Украины Кушма не будет принимать участия в президентских выборах, заявил анонимный источник в Администрации президента Кушмы, — сообщает агентство «Регнис».

В Киеве Дружинин позвонил депутату Степану Сидоренко. Засели в ресторане «Кращі Часи», что на бульваре Лепсе.

— Здесь готовят дюже смачно, — по-хозяйски садясь в кресло возле окна, сообщил Степан. — Я здесь люблю обедать.

Это было похоже на правду: обслуга ресторана на полусогнутых бегала и суетилась перед депутатом.

— Ты пойми, — в запале говорил Дружинин, — я же не коттедж себе строю и даже не винокуренный заводик. Я санаторий для ваших же чернобыльцев строю. Я, может, первый в Бахчисарае по-настоящему четырехзвездный отель строю, чтобы вам же не стыдно было перед иностранными туристами, а то ведь ваши четыре звезды и на три египетские или турецкие не тянут.

— Ты не кипятись, — успокаивал его депутат Сидоренко. — Выпей лучше нашей очищенной, да на березовых бруньках!

Выпили. Потом еще выпили. Потом им принесли борщ для депутата и сборную московскую солянку для Дружинина.

— Я ведь не сколько для себя строю, сколько для Украины, — снова начал возмущаться Евгений. — А украинские власти ничего не могут и не хотят сделать для защиты моего… нашего взаимовыгодного бизнеса. Это как понимать? Собака ест собаку? Змея сама себя жалит в хвост? Назло москалям порушу весь наш бизнес в Крыму?

— Знаешь, друган, — депутат хитро прищурился. — Если власть плоха, надо создать ту власть, которая для тебя хороша.

— То есть ты мне предлагаешь сделать какие-то ставки в ваших политических играх? — отозвался Евгений.

— Правильно мыслишь, — ковыряя зубочисткой в ровном ряду дорогой металлокерамики, кивнул Сидоренко. — Вложись в нашу новую власть, и она потом тебя поддержит.

— А много надо денег? — простодушно спросил Дружинин.

— Мы берем с бизнесменов десять процентов от их стоимости, — с хохляцкой прямотой ответил Сидоренко.

— То есть?

— Если твоя гостиница со здравницей стоят двадцать лимонов зелени, ты откатываешь нам два на наше партийное строительство, лады?

Дружинин понял, что выхода нет.

— Я согласен, но деньги не сразу, — сказал он, когда принесший десерт официант налил им ликеру и с поклоном тихо удалился.

— Вот и ладушки, — довольно улыбнулся Сидоренко. — А уж за нами не пропадет. За Витей Янушевичем вся Восточная Украина. Мы тебе и с гостиницами, и с пансионатом пособим.

Через полчаса, уже сидя в гостинице, Дружинин набирал канадский номер.

— Мне деньги нужны, — сказал он в трубку.

— Сколько? — спросил Ксендзюк.

— Два миллиона.

— Я тушенки двину тебе, что как раз по вашим ценам, чистой прибыли будет на пять лимонов, ты уж там сам разрули, и половина твоя, — сказал Ксендзюк.

— Лады, — ответил Дружинин. — Давай, шли почтой договора. Киев, гостиница «Плаза», улица Константиновская, 7А, на мое имя.

Еще бы дней десять назад кто-то сказал бы Алле, высокомерной столичной тусовщице, что она будет играть в догонялки на набережной с советником премьера и при этом смеяться самым глупым образом, она бы фыркнула, презрительно поджав губу, и сказала бы, что такого не будет никогда. Но такое случилось.

Воскресная программа была очень насыщенной. На этот раз Николай вертолет брать не стал, но попросил у водной милиции катер на подводных крыльях — покататься по Днепру. В жаркий день сложно придумать что-либо более интересное.

Козак попросил сержанта, что рулил катером, высадить их за мостом. Первым спрыгнул на берег. Подал Алле руку, и она, легкая, как сказочная невеста, прыгнула без всякого страха.

— Ох, — запыхавшись от долгого подъема на высокий берег и оглядываясь на широченный разлив Днепра, выдохнула Алла, — красиво-то как! Прям рай какой-то!

— И разве можно сравнить Днепр с вашей Москвой-рекой? — с дурашливой укоризной произнес Николай.

Он приобнял Аллу и стал показывать, где, по мнению историков, на каком плесе мог утонуть знаменитый Андреевский крест, на котором, по преданию, распяли святого апостола Андрея.

— Наше московское мороженое все равно лучшее в мире, — сказала Алла.

— Не буду спорить, — кивнул Козак. — Но нам, мне кажется, давно пора перестать доказывать друг дружке, что мы прекрасно можем друг без друга обойтись. Сколько об этом ни говори, на деле все наоборот получается.

— Беріть газету оранжевої коаліції, — кричали две студентки в ярких жилетах, что поверх робы надевают обычно рабочие на железнодорожных путях, — остання стаття кандидата в президенти Юрія Іщенка!

— Купуйте книгу історика Виктора Чорваненкi «Чому Україна краще, чим Росія», — вторили студенткам два парня в немецких альпийских кепи.

— Давай, я куплю, — Алла придвинулась к книжному лоточку.

— Да зачем тебе? Я этой ерунды тебе бесплатно сколько хошь принесу, — оттащил Аллу от лотка Николай.

— Це не вірунда, бач, що сказав, москаль проклятий, — возмутилась бабенка, что стояла подле парней в кепках. — Це правдива книга нашого кращого історика, там все правда від початку і до кінця.

— Заспокойтеся, бабуся, я теж люблю історію і правду теж люблю, — миролюбиво улыбаясь, ответил Николай и стал уводить Аллу от греха подальше.

— Такий красивий хлопець, а діву узяв російську московську, дурень, — продолжала ворчать бабуся.

— Да ну их! — засмеялась Алла.

— А поедем ко мне! — предложил вдруг Николай.

— К тебе? — вздрогнула Алла. — А не слишком ли быстро в галоп переходите, товарищ командир?

— Ты неправильно поняла, — стушевался Козак. — Я тебя хочу пригласить к нам в Запорожье, там родина моя.

— А-а-а… — не то успокоенно, не то разочарованно протянула Алла. — Теперь понятно. Поедем. Как-нибудь.