Оппозиция. Выбор есть - Сергей Кара-Мурза Страница 16

Во-первых, приняв схему МВФ, Россия пошла по пути создания вовсе не целостной капиталистической экономики, а отраслей, дополняющих экономику метрополии («первого мира»). На этом пути недостижимый идеал – ситуация Бразилии. Это и заявляется совершенно открыто. Почему же уровень Бразилии недостижим? Потому, что по запасам ресурсов (минеральных, лесных и почвенно-климатических) на душу населения Бразилия гораздо богаче РФ. В Бразилию уже закачаны огромные капиталовложения Запада, которых нам никогда не получить. По технологии западные предприятия в Сан-Паулу не уступают ФРГ. В Бразилии обеспечена политическая стабильность: многолетние репрессии «эскадронов смерти» воспитали такой неизбывный страх, что половина населения готова, не пикнув, умереть с голоду. Этих благоприятных условий в России не существует. Значит, в качестве открытой Западу страны третьего мира мы будем намного беднее Бразилии и голодающих у нас будет намного больше. Наша промышленность, созданная для небогатой, но независимой страны, вообще Западу и его подручным не нужна и оживлять ее никто не будет. А строить свои предприятия у нас Запад тоже не будет – еще «эскадроны смерти» не вышколили наш народ, да и денег сейчас у Запада нет на большие стройки.

Вторая причина еще более фундаментальна. Советское хозяйство создавалось как совершенно иной, нежели рыночная экономика, организм. Рынок – организм монетаристский, его кровь деньги, его сердце банки. Наша экономика, напротив, принципиально немонетаристская, деньги, которые в ней циркулировали по замкнутому контуру («безналичные»), деньгами вообще не были. Горбачев, добившись раскрытия этого контура, элегантно разрушил финансовую систему. Гайдар обязал экономику принять правила монетаризма – и столь же элегантно добился паралича хозяйства. Это все равно, что человеку перелить кровь тигра. Тут же наступит паралич, хотя руки-ноги вроде целы. А убийца имитирует наивность: я хотел как лучше, ведь тигр такой энергичный.

Да взять элементарный субъективный фактор: все наши «промышленники», ставшие рьяными р-р-рыночниками, на деле так и остались советскими хозяйственниками. Был я на совещании таких промышленников, все речи начинались во славу рынка, но потом оратор переходил к проблеме своей отрасли или предприятия и оказывалось, что его мышление просто несовместимо с критериями рынка. Он все время имел в виду производство ради удовлетворения «потребностей», а не платежеспособного спроса, для получения прибыли. Руководить хозяйством с таким расщеплением сознания, в котором сами эти люди не отдают себе отчета, просто невозможно. Но других-то людей у нас нет. И дело тут не в плане и даже не в собственности. Дело в разных типах цивилизации. Рыночные структуры мы вполне могли воспринять, приспособив их к нашему типу человека (как это сделала, например, Япония), но их можно было только надстраивать на советские, выращивая новые кадры. Ломка экономики отбросила нас от любой эффективной системы, и если курс не будет изменен принципиально, у нас могут появляться только фирмы-мутанты, приспособленные к ненормальной, уродливой ситуации. И работать наше хозяйство будет только на экспорт, ибо внутренний платежеспособный спрос сужен до предела и будет сужаться и дальше. Разве профсоюзные лидеры всего этого не знают? Ведь это – реальные процессы, они уже не зависят от злой или доброй воли чиновников. Что же они могут обещать рабочим, поддерживая или хотя бы молчаливо принимая такой курс? Да они ничего и не обещают, просто молчат.

Они идут по той дорожке, которая сужается и на которой скоро каждый из них окажется перед выбором: стать сознательным агентом криминального капитала – или исчезнуть. Честные поплатятся за свой сегодняшний оппортунизм головой. Вот этот урок профдвижение действительно «уже проходило». Создание того типа экономики, который провозглашен в России, с неизбежностью предполагает массовый террор против профсоюзных активистов – больше даже, чем против политических деятелей. И чем беднее население, тем жестче должен быть террор. Сегодня это еще кажется невероятным: как же, ведь все мы русские люди, вместе учились в школе, кто же возьмется за такую грязную работу. И потом, наши друзья – демократы США, Франции, такие милые гуманисты. Разве они позволят!

Вот эти гуманисты и подготовят в своих академиях совершенно новое, в России невиданное офицерство. Немногим более 30 лет назад нынешние седые генералы и профессора Франции создали и применяли в Алжире современную технологию массовых пыток. Не хочется нам об этом вспоминать? Вспомним опыт совсем свежий – Аргентину. На днях начальник генштаба официально признал, что в 70-е годы армия организовала террор против оппозиции по новой схеме: небольшие группы офицеров действовали автономно, ничего не докладывая начальству и не оставляя никаких документов. Человека увозили из дома (дом часто взрывали), пытали и убивали. Виднейших деятелей и писателей, проживавших на своих виллах в районе посольств, избивали и увозили прямо в присутствии западных дипломатов. Удобным способом убийства был такой: оглушенных инъекцией наркотика людей загружали в самолет, а потом живыми сбрасывали в океан. И ходят сами, и не сопротивляются – объясняет один из офицеров, который этим занимался. Считается, что так, без суда, следствия и даже ареста в Аргентине убили до 30 тыс. человек – на 14 млн. населения. Все эти военные получили полное прощение и остаются на своих постах. Все они подготовлены в военных академиях США, все они остаются уважаемыми членами военной элиты Запада.

Чем важен опыт Аргентины? Его анализирует в книге, которая переведена на все основные языки (кроме русского) известный писатель Эдуардо Галеано. Вывод страшен именно для нас: если бы в 1974 г. аргентинцев спросили, возможно ли такое в их стране, 100 процентов ответили бы, что абсолютно невозможно. Аргентинцы – это практически европейцы, в основном дети итальянцев и немцев, иммигрантов ХХ века. Их офицерство современно и интеллигентно, европейски образовано. В стране до этого не было гражданской войны, не было ни фанатизма, ни накопленной ненависти. Убийства совершались без всякой страсти, как социальная технология. И эта технология – продукт именно современного либерального общества, выработанный военной и университетской элитой США. Почему же кто-то надеется, что эта технология не будет применена в России, где надо будет контролировать обнищавшие массы людей в гораздо более трудных условиях, чем в Аргентине? Ведь профессора-генералы типа Волкогонова наверняка уже отбирают контингенты курсантов для прохождения тех же курсов, что прошли аргентинские юноши из хороших семей. Ведь совместные маневры на Тоцком полигоне уже были прямо направлены на отработку подавления социальных волнений. Ломается вся культурная траектория России – и вместе с новым строем появится новый военный, натренированный спокойно убивать профсоюзных активистов. Для него не существует ни России, ни Аргентины, а есть священные интересы компании «Стандарт Ойл», нефтепроводы которой и в России, и в Аргентине должны быть в полной безопасности и работать непрерывно.

А русские профсоюзы выходят 1 Мая с голубыми флажками и поют «Мир! Труд! Май!».

1995