Новая карта мира. Энергетические ресурсы, меняющийся климат и столкновение наций - Дэниел Ергин Страница 15

В результате реформ в страну пошел поток инвестиций от местных и зарубежных компаний. Появились оценки, согласно которым более 100 контрактов в секторе апстрим, заключенных с мексиканскими и иностранными компаниями, в случае их успешной реализации принесут более 160 млрд долл. инвестиций. Всю страну накрыла сеть новых бензозаправочных станций. Были построены новые трубопроводы и электростанции. Сланцевый газ из Соединенных Штатов хлынул на мексиканские электростанции, заменяя дорогие сжиженный газ и нефть. Сложились все условия для того, чтобы снизить затраты на электроэнергию для частных потребителей и промышленности и повысить конкурентоспособность Мексики в мировой экономике.

Однако реформы поддерживали не все. Самым ярым их критиком был Андрес Мануэль Лопес Обрадор (он же – АМЛО) – энергичный политик, который некоторое время прожил в хижине в тропическом штате Табаско, где работал с коренным населением. Позже он стал мэром Мехико, а в 2018 г. с третьей попытки был избран президентом Мексики. Его популистская платформа самостоятельности восходила к нефтяному национализму 70-х гг. и популярной когда-то в третьем мире идее dependencia, результатом которой были десятилетия высокой инфляции и медленного экономического роста в Латинской Америке, а также к 30-м гг. и первой стадии национализации нефтедобывающей отрасли Мексики.

После «совещаний с народом» в форме неофициального опроса общественного мнения, охватившего 1,2 % зарегистрированных избирателей, АМЛО аннулировал проект нового аэропорта в Мехико, на который уже было потрачено 5 млрд долл. Вместо этого он запланировал строительство нефтеперерабатывающего завода стоимостью 8 млрд долл. в своем родном штате Табаско. Эксперты полагали, что на самом деле строительство обойдется значительно дороже. В общем, цель номер один для Обрадора – реформа энергетики. «Технократы, – сказал он, – нас обманули». Для него компания Pemex и ее национализация были величайшим символом национальной идентичности. АМЛО умышленно объявил тендер на строительство завода в Табаско в День экспроприации нефти (18 марта), который символизирует национализацию нефтяной промышленности в 1938 г.; он важно пообещал, что инициирует «трансформацию Мексики». Вложенные инвестиции, сделанные иностранными компаниями, по его словам, «будут изучены», но им позволено продолжать работать. Однако он закрутил кран новых инвестиций. Вместо этого он хочет восстановить Pemex – имеющую самые большие долги компанию Латинской Америки – в качестве национального монополиста. Для пущей убедительности АМЛО настоял на том, чтобы компания добавила в свой логотип слова «Ради восстановления суверенитета». На самом деле компания находится на грани финансового кризиса, который скажется на всей стране. АМЛО также прекратил торги на строительство новых электростанций, что в итоге приведет к росту цен на электроэнергию ^[37].

И все же, несмотря на свою враждебность к импорту энергоносителей, Обрадор не может уйти от реальности сланцевой революции. Тем временем уже построены 17 трансграничных трубопроводов, по которым американский газ поступает в Мексику, попутно идет строительство еще нескольких. Это значит, что мексиканцы будут продолжать использовать американский газ для производства все больших объемов электроэнергии, несмотря на то что АМЛО хочет вернуться в прошлое, когда Мексика была намного сильнее изолирована от мировой экономики.

В отличие от Мексики, которая переживает упадок, добыча нефти в Бразилии с 2000 г. выросла более чем вдвое, в первую очередь благодаря открытию и разработке огромных новых месторождений в прибрежной зоне, скрытых под толстым слоем соли. Однако национальная законодательная власть потребовала, чтобы частично принадлежащая государству компания Petrobras была оператором всех подсолевых проектов. Конечно, Petrobras обладает бóльшим опытом разработки месторождений, расположенных на большой глубине на дне океана, однако участие в новых проектах было бы слишком тяжелой ношей для одной компании. Кроме того, существовал риск ухудшения положения Petrobras из-за огромной долговой нагрузки, которая могла образоваться в процессе работы. В 2016–2017 гг., после импичмента президента Дилмы Руссеф, бразильское правительство пошло другим путем, начав крупномасштабные реформы, позволившие иностранным компаниям участвовать в торгах за право быть операторами подсолевых месторождений. В результате поток инвестиций резко увеличился.

1 января 2019 г., спустя всего несколько недель после инаугурации АМЛО в Мехико, президентом Бразилии был избран популист Жаир Болсонару, бывший армейский капитан, ставший законодателем. Болсонару пришел к власти под знаменем реформы прогнившей пенсионной системы, позволявшей государственным чиновникам уходить на пенсию раньше – в некоторых случаях мужчинам в 56 лет, женщинам – в 53 года. Кроме того, он обещал сделать бразильскую экономику открытой для экономики мировой. Его администрации удалось добиться поставленных целей и восстановить уверенность в будущем Бразилии. Однако проведение дальнейших реформ в энергетическом секторе было заторможено из-за хаотичной политики и сумбура в конгрессе, где работают представители более 20 политических партий. Значительные инвестиции, новые технологии и многообразие идей продолжают работать на пользу месторождений в прибрежных водах Бразилии, относящихся сейчас к числу самых перспективных районов в мировой нефтяной индустрии ^[38].

АМЛО и Болсонару, которые заняли посты президентов двух крупнейших государств Латинской Америки в течение нескольких недель, ведут свои страны в противоположных направлениях. В том, что касается энергетической политики, про Бразилию и Мексику можно сказать: разошлись, как в море корабли. Добыча нефти в Мексике упала до уровня 1979 г., а Бразилия добывает нефти на 80 % больше, чем Мексика, и объемы добычи продолжают расти.