Запад-Россия. Тысячелетняя Война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса - Ги Меттан Страница 13

Террористы привели в действие два мощных взрывных устройства, в результате чего к 3 часам пополудни здание спортзала почти полностью было разрушено. Бой, однако, продолжался до 23 часов, когда постройка, в которой укрылись остатки террористов, рухнула под ударами гранатометов.

Число жертв теракта кажется невероятным: 331 человек, в числе которых преподаватели, школьники, их родственники, 11 бойцов спецназа и МЧС, 8 милиционеров, 31 террорист (из тридцати двух) и по меньшей мере один из тех гражданских, что приняли участие в штурме. 17 сентября ответственность за теракт взял на себя Шамиль Басаев, что свидетельствует о причастности к событиям чеченских исламистов [31].

Вот так развивались эти кошмарные события. В течение первых двух дней, как и во время террористических атак 11 сентября в Нью-Йорке, весь мир с замиранием сердца следил за судьбой заложников, и СМИ вели себя вполне объективно. Но едва школу отбили, едва подсохла пролитая кровь, как западная пресса снова ополчилась — но не на кровожадных исламистов, что было бы вполне естественно, а на заложников и их освободителей. Вот ведь парадокс! Под ее стрелы попали российские государственные структуры и силы охраны правопорядка, которых они заподозрили в таких грехах, как манипуляция, устрашение, сокрытие информации, и даже обвинили в том, что они сами устроили резню в Беслане.

Антирусская кампания началась 6 сентября. Радио «Свобода» заявило:

«Существует ряд невыясненных вопросов, касающихся кровавых событий в Беслане. <…> Точное количество жертв, количество заложников и многие другие подробности так и не были объявлены».

Один западный журналист обратился к молодому и, по всей видимости, сильно травмированному жителю Беслана с вопросом, что тот чувствует. Вот что ответил молодой человек:

«У меня была сестра. Ее убили. Моя вторая сестра в больнице. Что я чувствую? Вы слышите, как все плачут? Вот и я чувствую то же».

Вслед за ним журналист подхватывает:

«Да, слезы льются рекой, но одновременно с ними рождается вопрос: что же именно произошло в Беслане в эти сумбурные три дня? Версия, что российские силы правопорядка решили взять здание школы штурмом в последнюю минуту, реагируя на то, что активные действия уже начали „оппозиционеры“ [обратите внимание на термин. — Прим. авт.], — это чистой воды фикция, нужная для того, чтобы прикрыть устрашающее число жертв, которое повлек за собой этот якобы тщательно спланированный штурм».

Несколькими абзацами ниже мы читаем продолжение репортажа, в котором приводятся слова Павла Фельгенгауэра, непременного независимого эксперта, «военного аналитика», оппозиционера и члена Jamestown Foundation [32]. Тот удивительным образом повторяет слово в слово то, что произнес молодой осетин:

«<…> Версия, что российские силы правопорядка решили взять здание школы штурмом в последнюю минуту, реагируя на то, что активные действия уже начали „оппозиционеры“ [опять этот термин. — Прим. авт.], — это чистой воды фикция, нужная для того, чтобы прикрыть устрашающее число жертв, которое повлек за собой этот якобы тщательно спланированный штурм. И, как во время взятия театра на Дубровке в Москве в октябре 2002 года, от народа скрыли правду».

Далее — в том же ключе:

«Совершенно очевидно, что с самого начала 1 сентября, когда заложников еще только захватили, правительство и силы правопорядка не говорили всей правды. Они делали это преднамеренно, чтобы скрыть, что же на самом деле произошло» [33].

В тот же день журналистка Анна Политковская, известная своей антиправительственной позицией и поддержкой непокорных чеченцев, прокомментировала в английской «Гардиан»: «Раболепная российская пресса сильно преувеличила ужасы Беслана». Она рассказала, как по дороге в Осетию, в самолете, летящем в Ростов, ее пытались отравить секретные службы. Потом как русские массмедиа скрывали посредничество бывшего ингушского президента Руслана Аушева, пытавшегося уговорить террористов отпустить заложников. Она описала отчаянье семей, которых держали в полном неведении относительно участи их попавших в плен родных:

«Родственники были в отчаянье. Все еще помнили штурм театра на Дубровке, когда спецслужбы пустили в зал газ, от которого погибли 39 террористов и 129 заложников. Все помнили, что правительство тогда лгало. Теперь школа была окружена вооруженными людьми. Это были обыкновенные люди, отцы и матери тех, кто оказался в заложниках. Отчаявшись дождаться помощи от государства, они решили освободить близких своими руками. Обычная ситуация в последние пять лет чеченской войны: люди перестали ждать защиты от правительства, они знали, что добьются только противоправных действий спецслужб. Вот и решили рассчитывать только на свои силы. Им ничего другого не оставалось. После штурма театра на Дубровке в 2002 году заложники сделали для себя ошеломляющий вывод: спасайся сам, потому что все, что может государство, — это помочь тебе погибнуть».

Далее в статье идет критика российских средств массовой информации, «рабски послушных» власти. Статья заканчивается следующим образом:

«Мы стремительно скатываемся к советским устоям, к полному отсутствию информации, что равносильно смерти. Все, что у нас осталось, это Интернет, где пока еще можно найти информацию в свободном доступе. Что касается всего остального, если вы хотите быть журналистом, вам придется всецело подчиниться Путину» [34].