Агония. Кремлевская элита перед лицом революции - Александр Скобов Страница 11

В 1914 году у империи Николая II было несравненно больше оснований, чем сейчас у империи Путина, говорить о том, что она ведет справедливую, оборонительную войну. Нападение Австро-Венгрии на Сербию не было выдумкой центральных телеканалов царского режима. Снаряды, которыми австрийская артиллерия обстреливала Белград, не были виртуальными. Всего лишь демонстрацию Россией намерения защищать Сербию (частичная мобилизация в граничащих с Австрией округах) кайзеровская Германия посчитала достаточным основанием для объявления войны России, а заодно и ее союзнице Франции.

И тем не менее уже тогда в России нашлись люди, которые говорили, что защита жертвы австрийской агрессии – всего лишь лицемерный и фальшивый предлог, а на самом деле империя просто хочет заполучить черноморские проливы. Это были социалисты. Вернее, та их часть, которая сохранила верность антивоенным резолюциям II Интернационала и не скатилась на позиции поддержки своего правительства перед лицом внешнего врага.

Скатившихся было много во всех вступивших в войну странах. Даже большинство. Все они находили оправдания для собственного правительства. Предпочитали бороться с империализмом соседа. Несогласное меньшинство социалистических партий в 1915 году собралось на международную конференцию в городе Циммервальде в нейтральной Швейцарии. Конференция потребовала прекращения войны и заключения всеобщего демократического мира без победителей и побежденных, без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов.

Ленин и небольшая группа его единомышленников из других стран требования Циммервальдской конференции поддержали, но посчитали их недостаточными. Они назвали себя «циммервальдской левой». Обращать требования демократического мира к империалистическим правительствам они считали так же продуктивным, как увещевать хищника перейти на вегетарианскую диету. Путь к миру они видели в революционном свержении всех империалистических правительств. Революционный кризис будет ускорен военными поражениями. Понимая, что воюющие друг с другом страны не могут потерпеть поражение одновременно, Ленин без экивоков заявлял: поражение царизма является меньшим злом.

Не надо объяснять, как воспринималась подобная позиция обществом, охваченным верноподданнически-патриотической истерией. На какое-то время сторонники Ленина вообще исчезли из политического поля России. Но пройдет несколько лет, и те же толпы, которые падали на колени перед императором и требовали вести их на Берлин, выйдут на улицы под лозунгами «Долой войну!» и «Долой царя!»

Сегодня Путин действует не как Николай II перед Первой мировой войной, а как Гитлер перед Второй мировой. И если в 1914 году уместность пораженческой позиции Ленина была в определенной мере спорной, то сегодня все вопросы и сомнения сняты. Захват Крыма – прямой международный разбой. Путин – агрессор. Объявив основанием своего разбоя право народов на самоопределение, он тут же с издевательски-наигранной наивностью объяснил всем, что это всего лишь месть Западу за то, что тот признал право Косово на самоопределение. Что не дал Милошевичу вести войну за Косово до последнего албанца.

Цель российской агрессии – наказать Украину за ее революцию. И утвердить принцип: мы можем наказывать соседей за непослушание, мы можем требовать от соседей послушания. Цель российской агрессии – самоутверждение через демонстрацию всему миру и себе в первую очередь: мы можем позволить себе отбросить любые принятые в международных отношениях правовые ограничения, можем отказаться от любых собственных обязательств, а вы нам ничего за это сделать не сможете. Стремление к подобному самоутверждению, а не солидарность с соотечественниками, движет в равной степени и правящей клептократией, и ликующими толпами, приветствующими аншлюс. Радуются не тому, что спасли «соотечественников» от мифических несметных полчищ «Правого сектора», надвигавшихся на Крым и готовых всех подряд резать да вешать. Радуются тому, что ловко втюхали эту байку, то есть надули тех же крымчан. Ну а «Запад», он, конечно, видит этот обман, да сделать ничего не может. Радуются тому, что «нагнули» Запад.

Отрицание силы права и утверждение права силы, отрицание суверенитета соседей и самоутверждение через произвол и насилие лежат в основе уже вполне оформившегося в официальную идеологию рашизма. Это эклектичная смесь великодержавного шовинизма, ностальгии по советскому прошлому и мракобесного православия. Это пренебрежение к личности, стремление растворить ее в «большинстве» и подавить меньшинство. Это неверие в демократические процедуры, потому что «все это лишь инструмент тонких манипуляций» (сам рашизм предпочитает манипуляции грубые). Рашизм исходит из того, что «народный дух» и «высший общий интерес» выявляются не через формальные выборные механизмы, а иррациональным, мистическим образом – через вождя, который стал таковым, потому что сумел всех остальных зачистить.

Взгляд на мир как на поле всеобщей звериной борьбы за выживание причудливым образом сочетается в рашизме с претензией на высокую духовность, до которой не в состоянии подняться весь остальной мир. А высокомерное, подозрительное (кругом враги, все хотят нас съесть) и, в общем, вполне злобное отношение к этому растленному миру, взгляд на него как на потенциальную добычу, в свою очередь, сочетается с подетски наивной обидой на то, что «нас никто не любит». Рашист хочет, чтобы его еще и любили. Как Большого Брата. Будучи приверженцем традиционных семейных ценностей, он и на отношения между народами распространяет патриархальные принципы. Он убежден, что любить можно заставить, что «стерпится-слюбится», что «бьет – значит, любит», потому что «для их же блага».

Рашизм – квинтэссенция холуйства и хамства. Это разновидность тоталитарной, фашистской идеологии. Недаром утверждение фашистских принципов во внешней политике идет рука об руку с утверждением аналогичных принципов в политике внутренней.

Честь и хвала всем тем представителям интеллигенции и политикам, которые находят в себе силы противостоять затопляющей страну мутной и вонючей волне рашизма. Но не все, что они предлагают, не все, к чему они призывают, представляется адекватным ситуации. Болезнь неизбежно должна пройти положенные ей стадии. На этой стадии бесполезно обращаться к беснующимся рашистам с призывами к диалогу, бесполезно призывать к преодолению раскола в обществе. Пусть будет раскол. Это единственный способ не дать рашистскому потопу поглотить тебя.

Сейчас неуместно предлагать компромиссы. Неуместно предлагать обменять отказ от продолжения российской агрессии на гарантии невступления Украины в НАТО, федерализацию ее государственного устройства или изменение состава ее правительства. Все эти вопросы являются исключительным делом Украины и не могут быть предметом торга ни на двусторонних, ни на многосторонних переговорах.