26 мифов о России. Ложь и тайны страны - Владимир Рыжков Страница 11

На самом деле Голицын был западник и сторонник реформ в европейском духе. Больше того, он был одним из самых последовательных и решительных сторонников реформ по западным образцам. Софья, проложив себе дорогу к трону за счет интриг, затем стала далеко не худшим правителем России.

«Правление царевны Софьи Алексеевны началось со всякою прилежностью и правосудию всеми к удовольствию народном, так что никогда такого мудрого правления в Российском государстве не было. И все государство пришло во время ее правления через семь лет в цвет велико богатства, также умножилась коммерция и всякие ремесла и наука».

(Князь Борис Куракин, дипломат, свояк Петра Первого, женатый на сестре царицы Евдокии Лопухиной).

Есть немало свидетельств, подтверждающих эту точку зрения. Известно, например, что за период правления Софьи и Голицына только в Москве построили более трех тысяч каменных зданий. По тем временам темпы просто невиданные.

Василий Голицын, имевший не только блестящее книжное образование, но и немалый, правда, в основном печальный практический опыт в военном деле – в ряде кампаний он потерпел неудачу, вплотную столкнувшись с недостатками в организации русской армии – стал последовательным сторонником государственных реформ.

Князь выступал за создание регулярной русской армии по самым передовым на тот момент западным образцам и за широкое обучение русских дворян за границей. Он же считал, что преобразование государства должно начаться с освобождения крестьян. Но карьера князя Голицына закончилась с приходом к власти Петра.

«Если бы я захотел написать все, что узнал об этом князе, я никогда бы не кончил; достаточно сказать, что он хотел населить пустыни, обогатить нищих, дикарей превратить в людей, трусов в храбрецов, пастушьи шалаши в каменные палаты».

Де ла Невилль, дипломатический агент французского правительства о князе Василии Голицыне, «Записки о Московии», 1689 год.

Для того чтобы понять, как случилось, что в России сложилась такая странная и нетипичная ситуация вокруг трона, надо вспомнить предысторию этих событий. Началось все с того, что когда царь Федор Алексеевич умер, то в 1682 году трон занял не старший из его братьев, Иван, а Петр, который был на несколько лет младше. А занял он трон потому, что патриарх Иоаким, глава консервативной партии, очень не хотел возвышения Милославских, которые были связаны с царем Иваном. Он считал, что Нарышкины будут проводить более консервативную линию, что Петр и Нарышкины будут у него под контролем и что таким образом он спокойно сможет вести свою политику на усиление южнорусского и польского влияния.

Таким образом, патриарх своими руками посадил на трон того человека, который спустя семнадцать лет фактически уничтожил патриаршество в России. Кроме того, Иоаким создал династический кризис, потому что вскоре произошло восстание стрельцов, требовавших, чтобы Иван тоже был царем. В результате всех этих манипуляций Софья и стала регентшей.

Случай с патриархом в какой-то степени даже типичен – манипулятивные стратегии могут быть очень эффективными на коротком временном отрезке, но на длинных отрезках они могут приводить к совершенно непредсказуемым последствиям, далеко уходящим за пределы мыслей и целей тех, кто пользуется этими стратегиями. Можно вспомнить и другие подобные случаи, например то, что Юрий Андропов, как известно, очень протежировал Михаила Горбачева, который тогда считался правоверным и в меру консервативным членом Политбюро, а потом стал крупнейшим реформатором, фактически уничтожившим и КПСС, и СССР.

Или можно вспомнить, как Петр Первый был страшно озабочен проблемой преемственности, решил, что существующий порядок неполноценен, что надо не автоматически передавать право наследования по мужской старшей линии, а монарх должен сам назначать себе преемника. Но в результате он сам не оставил наследника и не подписал никакого завещания, чем создал династический кризис, который не прекращался в России до второй половины XIX века. И первым царем, который вступил на престол абсолютно легитимно, был только Александр Второй – до него каждая смена власти сопровождалась кризисом и была не полностью легитимной. То есть желание Петра управлять процессами собственноручно привело к тому, что две разные традиции престолонаследия перемешались и весь XVIII век оставалась возможность переходить от одной к другой.

Хотя, конечно, в российской истории достаточно много и таких случаев, когда бумаги подписывались, законы принимались, а реальная жизнь свидетельствовала о других правилах, в том числе и о перераспределении власти.

Для того чтобы понять, в чем суть тайных пружин власти, нужно сначала разобраться в такой фундаментальной проблеме человечества, как само общее понимание власти. Большинство просто не понимает, какая это великая сила, и не видит ни ее мистицизм как изначальную сущность, ни ее иррациональную трансцендентную природу. Власть может быть жизненной необходимостью и бесконечным, многофакторным таинством. Это во многом настоящее творчество, и в чьих бы руках ни оказывался доминирующий инструмент власти, злодеев или гениев – это всегда существенное, фундаментальное воздействие на общество, страну, историю, время. Поэтому в глазах многих всякая власть таинственна, всякая власть привлекательна, можно даже сказать сакральна. Все попытки понять ее с точки зрения правовой логики или моральной и нравственной предопределенности всегда будут спотыкаться об эту глубинную природу власти как таковой.

И также невозможно понять, что с нами сегодня происходит и куда устремляется современная Россия, если не научиться внимательно, бережно, иногда даже трепетно осознавать свои истоки. Поэтому рассмотрение проблемы в целом, от Андропова до патриархов и царевны Софьи, может помочь неравнодушным гражданам России задуматься, что сегодня можно и нужно делать каждому нормальному человеку, чтобы выйти из этой моральной грусти, из этой духовной и душевной опустошенности. Другого способа нет, поскольку при взгляде на лицо современной власти у многих людей просто опускаются руки. И чем больше мы будем задумываться над историей и ее уроками, тем больше будет возникать оптимизма и желания практически воздействовать на современность.

И именно из-за того, что власть в тумане прошлого сакральна, таинственна по природе своей, создаются современные публичные политические и правовые механизмы, чтобы как-то держать в узде и власть имущих и преклоняющихся перед властью. Однако власть – прежде всего часть человеческой жизни и истории. И если серьезно относиться к этой проблеме, то придется задуматься о том, как связаны три такие фундаментальные ипостаси социальной жизни: человек, власть и свобода.

Мы все время измеряем масштабы той или иной реально осуществленной власти как института, имеющего процедуру, полномочия, ограничения. При этом мы всякий раз понимаем, что действовали конкретные люди, конкретные личности, в рамках их способностей, талантов, призвания, предназначения, какой-то внутренней идеи или какого-то идеала. И всегда это было проявление и власти, и сути человеческого предназначения быть свободным, творческим, созидательным субъектом в своей личной жизни, в жизни своего поколения, своей родины и в целом человечества. Поэтому природа власти не может быть до конца и в полной мере технологизирована, она не может быть на все сто процентов прописана регламентно в тех или иных установлениях, правилах и конституциях. Но эффективной, востребованной власть может быть, только если есть возможность эту личность или эту группу лиц, властвующих в данный момент, оценить по каким-то рациональным критериям, поставить хотя бы под относительный контроль. Для этого и пишутся конституции и законы.