Море ржавчины - Кристофер Роберт Каргилл Страница 9

Ну вот и он. Всего в паре сотен метров впереди. Торговый центр. Я понятия не имела, насколько отстали браконьеры, да и преследуют ли они меня вообще после того, как я скрылась из вида. Мне нужно где-то спрятаться, залечь и подождать ночи, тогда в сумерках я ускользну, доберусь до своего багги и позабуду об этом неприятном приключении.

Торговый центр был роскошным. К небу вздымались три этажа из стекла и бетона, с балконами и широкими коридорами, одинокие статуи указывали путь к пустым вестибюлям, замершие эскалаторы теперь превратились просто в лестницы. В свое время торговый центр, видимо, сверкал, как бриллиант на пальце взбудораженной новобрачной. А сейчас развалился и обветшал, стены рухнули, куски арматуры сцепились случайным образом, образовав баррикады и амбразуры. Кто-то отстреливался здесь до последнего, решив, что этот храм торговли его защитит, а припасы помогут продержаться, пока у ворот стоят варвары.

Здесь были места для снайперов и укрытия, повсюду мусор и обломки. Стены почернели от взрыва, на полу засохшая кровь, пролитая три десятилетия назад, из подручных материалов сооружены лестницы. Одни куски мрамора и бетона рухнули и превратились в пыль, а другие свисали и грозили обвалиться в любой момент. Здесь шла война, оставив после себя лишь тени и руины. Здесь легко было скрыться в зияющих после бомбежки пещерах, когда-то служивших магазинами, или в тусклых гротах, где давным-давно находились кафе со сводчатым стеклянным потолком.

Роскошный, как я уже сказала.

По всему континенту были рассеяны места вроде этого. Кладбища. До сих пор усыпанные костями, развалинами и мумифицированными телами, все они остались точно там, где упали, все полезное давно растащили, а остальное оставили гнить или ржаветь. Нет нужды хоронить мертвых, нет нужды прибираться в местах, которые превратятся в пыль задолго до того, как мы найдем им применение. Плоть сгниет, металл проржавеет, и однажды все они исчезнут. Нет нужды торопиться убрать их с глаз долой.

Уважение к мертвым – это человеческая концепция, подразумевающая, что жизнь имеет значение. Но это не так. Когда смотришь, как разрушается и умирает целый мир, когда от него отрывают кусок за куском, трудно представить, что одна жизнь имеет какой-то вес.

Я проскользнула через ржавый остов двери, давным-давно утратившей остекление, а потом в крытый дворик с иссохшим мраморным фонтаном, испещренным пулевыми отверстиями. Свет струился с неба, рисуя на полу бледно-голубые узоры и отбрасывая угольно-черные тени по углам. Повсюду валялось так много битого стекла, что оно сверкало в тусклом свете, будто вода, и шуршало под ногами, словно идешь по куче листьев, хотя я и старалась передвигаться как можно тише. Если я добралась сюда первой, то никто не узнает, где я укрылась. А значит, это превосходное место, чтобы устроить собственную засаду. Преследователи будут производить те же звуки.

Я быстро просканировала пространство на предмет сигналов Wi-Fi, проверяя, нет ли поблизости другого браконьера, переговаривающегося с теми ребятами, или еще чего похуже – разведчиков ЕМР, но частоты были пусты. Белый шум. Хороший знак. Это место давно мертво, превратилось в кладбище, каким и выглядит. Я перешагнула через пару высохших оболочек в коричневых кожаных ботинках – тела мужчины и женщины распростерлись с раскинутыми руками, тонкие ладони с хрупкими пальцами до сих пор переплетены. Влюбленные, встретившие смерть вместе. Вскоре они превратятся в почву.

Я здесь уже бывала, ковырялась в хламе, и потому имела карту местности и знала несколько отличных мест для укрытия. Но тщательно осматривала все вокруг в поисках рассчитанных на дурака ловушек. Стервятники обожают оставлять после себя подарки, иногда чтобы припрятать что-либо, иногда им нужно скрыть путь отхода, а порой они просто заманивают беспечных граждан в расчете поживиться после. А в таком огромном здании никогда не знаешь, сколько капканов, взрывчатки или растяжек с гранатами скрывается среди мусора. Так что я ступала осторожно, избегая подозрительных куч.

Я забралась в глубь торгового центра и направилась к эскалатору, уходящему на два уровня вверх. Пыльный металл едва поблескивал в рассеянном свете, по бокам виднелись дыры от пуль и вмятины, через дыры покрупнее торчали оборванная проводка и механизмы. Стояла мертвая тишина, в которой отдается эхом каждый звук. На мгновение мне показалось, что это самое одинокое место на земле.

А потом я услышала хруст битого стекла под ногами – на два этажа выше, сзади и левее.

Вот дерьмо.

Это ловушка.

И я попалась в нее, как гребаная дилетантка.

Бежать уже поздно, пришло время сражаться.

Я побежала на звук, ноги работали со всей силы, под ними хрустело стекло, отдаваясь эхом по коридорам, как завывающий ураган. Я вскочила на первые ступени эскалатора и забралась по ржавой, застывшей лестнице. От сырости и времени ступени стали буро-зелеными. Резиновые поручни по бокам рассохлись и потрескались, черный цвет на солнце выгорел до бледно-серого, и когда я хваталась за них, слезали струпьями и превращались в пыль. За несколько секунд я взлетела на второй этаж, а еще через несколько и на третий.

Прямо за углом я слышала стаккато тяжелых шагов, лязг металла по бетону, похожий на удары молотка.

Через несколько секунд мы увидим друг друга.

Выстрел из импульсной винтовки с шипением разнес перила и стекло за моей спиной, осколки посыпались в атриум на три этажа ниже. Пуля не долетела до меня приличное расстояние. Кто бы это ни был, стреляет он паршиво.

Он вышел из тени с оружием в руках – трудобот Т-серии, громадина размером с медведя, с похожими на бревна руками, а кулаки могли бы сокрушить камень. Куда сильнее меня, но менее подвижный и проворный, каждый дюйм его тела покрывали стальные пластины, на локтях и коленях торчали металлические болты. Понятно, почему другие браконьеры оставили его здесь – этот бот слишком медлительный, чтобы пуститься в погоню, слишком тяжелый для легкого багги, он был создан, чтобы выжить в несчастных случаях на строительных работах, он мог пережить выстрел из любого оружия, кроме самых мощных винтовок, и продолжить атаку. Однажды я видела, как такую модель сшибла огромная фура, а бот тут же поднялся и стал ее чинить.

На меня наступал носорог, собираясь разорвать на куски, как бумагу. Времени стрелять у него уже не было. Ему осталось только броситься на меня.

И прежде чем он снесет мне голову, я могла сделать лишь один выстрел, всего один.

Трудобот пригнулся, готовясь проткнуть мой корпус ударом своей руки-манипулятора, сосредоточил всю силу на таране, который обрушится на меня со скоростью грузовика.

Я прыгнула.

Взмыла в воздух, оттолкнувшись со всей силы и пытаясь нацелить ногу в нужное место.