Роботер - Алекс Лэмб Страница 9

Уилл поёрзал на сиденье и принялся считать на пальцах в двоичной системе от нуля до тысячи двадцати трёх и назад. Хороший способ успокоиться и убить время. Уилл частенько прибегал к нему.

Наконец вагон замедлился, скользя между сверкающими трубами и пилонами на въезде в Персеверанс. Как и большинство городов Галатеи, Персеверанс был, в сущности, длинной траншеей, закрытой низким пузырём ударопрочного пластика. Уилл ехал между многоэтажными домами с обширными террасами и променадами из модифицированного стекла. Их так загромождала мебель и всевозможные вещи, что трудно было сказать, где кончается одна квартира и начинается другая.

Надо всем витала атмосфера временности, неприкаянности, привычная обитателям Галатеи: словно бы завтра придётся срочно уезжать и уже не возвращаться. Некрашеные стены, лёгкие ширмы. Всё ценное можно быстро упаковать и погрузить на транспорт.

А чего ещё ожидать, когда в любой момент нагрянет беда? Она всегда неподалёку. Война – лишь еще одна неприятность в долгой череде. Люди шутили насчёт того, что война, по крайней мере, бедствие внешнее, а не возникшее на родной почве. Попытки терраформировать Галатею нередко приводили к полномасштабным катастрофам.

Поезд мягко въехал на станцию. Ну вот, настало время получать по шее. Вагон остановился, Уилл встал и пошёл к двери.

– Это ваша остановка? – угодливо спросил поезд, посылая сигнал прямо в сенсориум роботера. – Именно сюда вы попросили доставить вас?

Конечно, поезд уже знал ответ. Он просто хотел поговорить. Как и все публичные СОПы, он наслаждался редкой возможностью прямого электронного контакта с роботером. Обычно Уилл потакал машинным слабостям. Но сегодня не было настроения.

Уилл послал короткое сообщение: «Да, спасибо» и вышел навстречу тёплому искусственному ветру.

От платформы до штаба – недлинный путь по заботливо ухоженному саду, покрывавшему дно траншеи. Уилл шёл извилистой тропкой между экзотическими кактусами и суккулентами, предназначенными в один прекрасный день прижиться на поверхности планеты, затем поднялся по широким ступеням и ступил в просторное открытое фойе. Когда Уилл пересекал эту широченную площадку с полом из полированного песчаника, пара роботов-чистильщиков, выглядящих большими мохнатыми жуками, послала приветствия.

– Привет, управитель Уилл! Привет! Ты поиграешь с нами? Мы любим играть!

Уилл послал им электронный эквивалент улыбки и добавил: «Попозже». В лифте по пути наверх приёмный СОП сообщил: «Уилл, добро пожаловать».

Правильный чёткий английский, мягкий женский голос, вежливость, предупредительность и прохладная официальность.

– Коммандер Рис-Нойес сейчас занят, но вскоре освободится и примет вас. Не хотите подождать в кают-компании?

– Да, конечно, – ответил Уилл и вздохнул.

Лифт затормозил, открылась дверь. Кают-компания, официально называемая «Рекреационное помещение роботеров», представляла собой большую комнату со стенами из песчаника и широким открытым балконом вместо одной стены. С отражателей на другой стороне городского каньона лился золотистый свет, рождавший причудливые тени на мохнатом пурпурном ковре.

В кают-компании – с дюжину роботеров, все в мятой корабельной униформе. Кое-кто сидит сам по себе, но большинство – в кругу, с жировыми контактами, тянущимися от шеи к шее, словно толстые белые макаронины.

На посторонний взгляд – ни дать ни взять сцена из дома умалишённых. Роботеры либо застыли, будто камни, либо медленно покачиваются. Почти все молчат, пара мурлычет под нос в такт музыке, слышимой только им. Никто не пытается поглядеть другому в лицо. Но на Уилла обрушился невыносимый галдёж. В сенсориум хлынуло множество посланий с требованиями поделиться памятью.

– Что случилось?

– Франц – ублюдок!

– Где твои логи?

– Расскажи нам всё!

Типичное роботерское приветствие. Уилла заметили, как только он вошёл в здание, и тут же загрузили все доступные данные. Культура роботеров насквозь честная, искренняя, любопытная и полностью лишённая понятия о такте. Хоть ты вбивай вежливость в СОП, толку мало – роботеры постоянно лазят в головы друг другу. Бо́льшую интимность трудно представить.

Уилл ожидал просьбы. Роботеры всегда хотели свежих новостей о своих собратьях, потому он заранее приготовил подредактированную версию своих впечатлений и загрузил во флотскую базу данных. Теперь он просто перебросил иконку с адресом в общий доступ. В его личном пространстве место для общего доступа выглядело как комната, выходившая на газон и похожая на ту, в которой прошло детство Уилла.

– Здесь всё, что у меня есть, – оповестил Уилл, и увидел, как замерцала иконка – множество жадных разумов потянулось к ней и поспешило загрузить.

Он пересёк кают-компанию и уселся у окна, посмотреть на спокойные улицы Персеверанс. Внизу прошла парочка, мужчина с женщиной. За ними ковылял грузовой бот, покрытый жёлтой тактильной шерстью.

Пришло сообщение: «Присоединяйся к игре». С ним – пакет памяти. Он раскрылся и показал подобие шахмат, где каждая фигура строила свою стратегию и все двигались одновременно. Уилл мгновенно усвоил правила.

Игроки соединили разумы – оттого и прицепили жировые. Все роботеры поддерживают связь с глобальной сетью Галатеи, но для глубокого соединения нужен прямой контакт.

– У нас игра выходит неровная, – сказали ему. – Присоединяйся, поможешь.

– Спасибо, нет, – ответил Уилл.

Ему не слишком хотелось отвлекаться. Остальные послали ему мысленный эквивалент виноватой улыбки и вернулись к своему головоломному подобию шахмат. Честно говоря, роботеры и не ожидали, что Уилл присоединится. Большинство считало его чудаком. А он их – надоедливыми занудами. Он никогда не старался проникнуться духом роботерской культуры, ощущая в ней плотную, давящую фальшь, обязанность чересчур тесного контакта, буквально выворачивания души наизнанку, но одновременно и эмоциональную отстранённость. Ведь если подумать, телепатия человеку не свойственна. Роботеры приспосабливаются как могут.

Проблема ещё и в том, что мозг роботеров генетически изменён для лучшей совместимости с операционными СОП. Первые роботеры были полными аутистами. Следующее поколение вышло куда нормальнее, но до полной нормальности большинству было далеко. Даже теперь лишь считанные единицы – Уилл в их числе – не страдали от аутизма. Для большинства роботеров дружба – это всего лишь тесное сотрудничество в работе. А Уилл предпочитал обычное общение с обычными людьми, пытаясь игнорировать огромный провал между их сознанием и разумом роботера.

Уилл глядел на город и пытался представить реакцию коммандера. Как убедить его в своей правоте? Уилл сделал то, что посчитал правильным. Разве во Флоте не поощряется разумное, осмысленное исполнение приказов?

Тишину изредка прерывали взрывы хохота. Смеялись одновременно все игроки. Умолкали тоже одновременно. Это раздражало и отвлекало. Соседство с другими роботерами часто злило Уилла. И заставляло думать о том, что же Галатея сделала со своей культурой. Как быть с немалой группой людей, уже не совместимых с привычным человеческим обществом? Понятно, зачем их создали – от отчаяния и беспомощности. Но легче оттого не становилось.