"Ла"-охотник. В небе Донбасса - Роман Юров Страница 9

…– Там, кстати, случай был, – Славка усмехнулся здоровой половиной лица и сразу же скривился от боли. – Меня из больницы на аэродром отвезли, на Ростсельмаш. Там и ночевал. А ночью приспичило… ну я и пошел, значит. А там, сразу у аэродрома, заборчик заводской, кирпичный. Ну и я, как человек почти интеллигентный (а папа у меня, чтобы ты знал, в клубе самодеятельностью заведовал), решил у того заборчика присесть, ну чтобы грешным делом в минеры не податься. Так вот, добрался я до стены, – шепелявя продолжал он, – только собирался к процессу приступать, как слышу, немецкие моторы воют. А вокруг темень и ничего не видать, лишь заборчик как гора. Ну, тут зенитки захлопали, прожектора позагорались. Иллюминация, мать ее, будто я к любимой тещеньке приехал… Ага. А тут немец САБы сбросил. Светло стало, как днем. Гляжу я, а вдоль заборчика, где я примостился, бомбы лежат. До хрена бомб, вровень с забором. Немец уже фугаски кидать начал, причем падают рядышком, а я стою и смотрю. Как обратно шел, даже не помню.

– Штаны хоть успел скинуть, – засмеялся Виктор, – или прямо в них навалял?

…Шубин отчего-то решил, что драка была обоюдной, и упек обоих. Сидели вместе, в арестантской. Комната эта, маленькая и тесная, была буквально вся расписана различными философскими, непристойными и поэтическими надписями. Творец этого безобразия и постоянный, можно сказать, прописанный здесь жилец сейчас болезненно охал, щупая побитое лицо, и громко жаловался на жизнь. Виктор сидел в противоположном углу, злился за свою несдержанность и изучал наскальное творчество. Надписей было много – Славка оказался заядлым графоманом и оставил богатое творческое наследство. Потом Ларин стал копошиться в своем углу и затем откуда-то достал и водрузил на стол бутылку, наполовину заполненную мутноватой жидкостью.

– Ты как? – спросил он. – Будешь?

Через полчаса обстановка в комнате решительно потеплела.

– Я только по бомберу отстрелялся, только ручку на себя взял, как бац – и самолет кувыркается. Лицом о прицел приложило, ничего не пойму, а вокруг то небо, то земля мелькают. Видать, баллоны рванули. – Славка шепелявил разбитыми губами. От него пахло самогоном и кровью. – Как выпрыгнул, и почему меня винтом не зарубило – не знаю. Приземлился на крышу дома, а оттуда меня ветром на землю смахнуло. Чуть ноги не сломал! Вот же, с-суки…

– А вот не хрен было! – сразу загорелся Виктор. – Я, думаешь, от нечего делать вас по тактике натаскиваю. Вот заняться мне больше нечем!

– Это понятно, – страдальчески морщился Ларин, – но я же как лучше хотел…

– Не надо как лучше, – сам себе удивляясь, выдал армейскую догму Саблин, – надо как положено!

Еще через полчаса Вячеслав жестом фокусника достал откуда-то вторую бутылку…

– Ты же командир. – Виктор тряс у него перед носом пальцем. – Ты же кадровый летчик! Ты сам должен учить. А ты?

– Да я же… вот… оно же знаешь как. Готовился. Готовился и ждал. Летал. И вот оно… и… я не знаю. Обидно так!

– Готовился он, – пьяно возмущался Саблин, – кто атаку без команды начал? Поэтому врастопыр… Я же это не с потолка беру. За это кровушкой плачено щедро. Знаешь, скольких похоронил? Сколько таких геройских в бурьяне сгорело? Эскадрильи в ноль выкашивало. Думаешь, чего я такой красивый стал?

– Да я согласный… Только мне как теперь? Без самолета? Шубин, мудила, говорит: «Хрен тебе, а не истребитель!» А я летчик! Ты знаешь, сколько у меня часов?

– Подлечишься, отдохнешь, дадут тебе машину. Почин уже есть. Одного мне записали, а одного вам, в группе. А почин в нашем деле – это штука важная. Но ты смотри! Это же не игрушки! Сам хочешь помереть, это ладно! А ведомого-то зачем на убой потащил! Оно же кутенок еще… бабу не нюхал…

Через день они стали хорошими друзьями.

…Поплавок лениво клюнул и затем вдруг резво ушел под воду. Есть! Виктор подсек, и удилище, сгибаясь дугой, приятно отяжелело. Он почувствовал, как бьется, сопротивляется рыба. Через пару секунд она уже скакала по траве – красивый серебристый сазан, граммов на семьсот. Он сунул добычу в сделанный из мешка садок, наживил червя и вновь закинул удочку. Рыбалка выходила удачная.

Вообще идея со всей этой рыбной ловлей принадлежала Синицыну. Ну не то чтобы идея, но это он предложил Виктору попробовать заняться рыбалкой, рекомендовав это средство наряду с какими-то порошками. И за месяц такое лечение вроде как подействовало, по крайней мере, былые неконтролируемые вспышки злости сошли на нет, и Саблин стал более сдержанным и хладнокровным.

К врачу Виктор обратился после случая с застреленным немецким летчиком. Немца было не жалко, но ситуация могла повториться, и жертвой мог оказаться уже не немец, а совсем даже свой. По этой же причине он убрал нож куда подальше, беря его только на боевые задания, а по аэродрому разгуливал исключительно с разряженным пистолетом. Зарядить его недолго, но за это время можно было успеть подумать и успокоиться. Нервная система вроде улучшилась, а рыбалка из лечебного средства превратилась в любимейшее занятие, благо рыбы в соседней речке водилось немало. Правда, молчание Синицына о его проблемах стоило Виктору трофейного пистолета. Такие выверты психики могли привести к списанию с летной работы, так что такой обмен Саблин посчитал выгодным.

Бензина не было второй день, часть занятий отменили, и полк отдыхал. Вчера провели полковой чемпионат по футболу, в котором с разгромным счетом победила вторая эскадрилья. Сегодня, ближе к вечеру, планировался такой же турнир, но уже по волейболу. Впрочем, любители играли уже сейчас – изредка ветер доносил стук мяча с площадки и возгласы игроков. Их забивали крики и визг купальщиков с расположенного метров на двести ниже по течению пляжа. Ноздри щекотал дымок костра. В принципе, пойманного улова уже давно хватало на две ухи, но Виктор не хотел прерывать процесс. Клевало очень уж хорошо.

За спиной послышался шорох, звук шагов, металлическое позвякивание. По тропинке, держа в руках здоровущий закопченный котелок и не менее закопченный чайник, спускалась Майя.

– Вот ты где, – заулыбалась она, – еле нашла. Ну и жара. Я мокрая как мышь. Пока донесла, думала, что в обморок грохнусь.

– А Лешка с Ольгой где? – спросил Виктор. Замаячила перспектива продлить рыбалку. Начинать варку ухи без главных вдохновителей и организаторов не следовало.

– В город побежал твой Лешка. И Ольку с собой забрал. – Майя уселась рядом, толкнув его в бок. От нее пахло вином и потом.

– Так это они только через час будут! – обрадовался Виктор. – Я еще рыбки наловлю!

– Он сказал, чтобы начинали, – обломала его девушка, – не ждали их. Я соли прихватила и лавровый лист. Остальное они принесут.

Виктор со вздохом принялся сматывать удочку: предстояло собственно самое важное и ответственное занятие на сегодня – варка ухи. Эту идею, стоило ему увидеть вчерашний Викторов улов, придумал и озвучил Лешка Соломин. Поскольку Лешка со своей Ольгой не расставался, то Виктору, чтобы не сидеть совсем одиноким дураком, пришлось звать Майю.