Победителей не судят - Алексей Ильин Страница 9

Она кивнула. Часы оказались увесистыми, а металлический браслет слишком свободным для тощего запястья и теперь болтался на руке, непривычно отяжеляя кисть.

— Ты лучше возвращайся, — сказала девушка, закутываясь в одеяло.

И впервые страх о Керро непривычно кольнул сердце. Может быть, потому, что рейдер перед уходом, совсем как Алиса, отдал ей свою вещь, и Айя вдруг отчетливо поняла: он ведь тоже может не вернуться.

— Два часа, — повторил он, видимо, не надеясь на ее сообразительность.

— Я поняла. А потом сваливать к старому дому с обрушенным подъездом.

— И без самодеятельности, понятливая. Вот, — он протянул ей небольшой конверт, — откроешь, если не вернусь.

С этими словами Керро ушел.

Стало тихо. В дверной проем задувал ветер. День выдался пасмурный и серый. А время тянулось медленно-медленно… Казалось, от одной секунды до другой не доли мгновения пролетают, а протягиваются минуты — долгие и вязкие. Айя сидела, стискивала в руке конверт и глядела на часы, стрелки на которых, казалось, застыли.

Пять минут.

Порыв ветра влетел в окно и разбился о противоположную стену.

Семь минут.

Керро еще даже не дошел туда, куда собирался.

Десять минут.

Что делать, если он не вернется? Куда идти? Денег как не было, так и нет. Хотя есть тёплая одежда и обувь. Есть часы. Айка подтянула их выше по руке, чтобы не потерять. Звенья браслета, плотно подогнанные одно к другому, мстительно захватывали волоски на предплечье и больно их дергали. Если Керро не вернется, продать его часы будет все равно, что продать Алисин нож. С практической точки зрения можно и даже нужно, но совершенно гнусно с точки зрения памяти и благодарности.

Хм. Благодарности. Айя потыкала носком ботинка обломок кирпича. Благодарности. Алиса отводила ее снаряжаться. По просьбе Керро. Одела. На деньги Керро. Привела обратно. К Керро. Тот её накормил. Затем укрыл в безопасном месте. Затем доставил к человеку, который смог рассказать ей о том, кто она на самом деле… После этого была холодная ночь в развалинах. Айя замёрзла и уснула, он разбудил, разул, запихал в спальник, где она грелась, прижавшись к нему окоченевшим телом.

Сегодня он привел её вот сюда. Дал одеяло, чтобы не зябла. Дал часы, чтобы не прозевала время. Проинструктировал в привычной своей ехидно-насмешливой манере. Дал этот конверт. Что там? Скорее всего, инструкция, как себя вести и куда бежать…

Внутренний сарказм Айи, конечно, не унимался. Накормил, одел, обул, согрел, мозги вправил… Как там Алиса говорила? Долбаная Золушка и долбаный принц? Конечно, принц старается, ведь долбаная Золушка стоит пять миллионов. Но если принц погибнет, не все ли ему равно, что станет с Золушкой? А если да, то зачем тогда этот конверт? В конце концов, пусть драгоценная Золушка выпутывается сама.

Айя снова посмотрела на часы.

Пятнадцать минут.

Время — величина относительная. Керро только-только ушел, а ей кажется, будто она ждет его не меньше недели. Но если он все-таки не вернется? Он ведь живой человек. Его можно убить, покалечить, заманить в ловушку… Представилось на миг — прошли два часа, а его нет. И ей надо убегать, зная, что он уже не придет. Никогда.

Панический взгляд, брошенный на часы, подтвердил: нервничать ещё рано.

Двадцать минут.

Снег за окном больше не падал. Даже ветер успокоился. Вся жизнь за стенами развалин будто замерла. Тихо-тихо.

Если он не вернется и останется лежать где-то среди этих унылых серых руин, Айя поднимется со своего камня, сложит одеяло, забросит на плечи рюкзачок и выйдет в большой, холодный и опасный мир. Выйдет с застрявшими в горле слезами, но это будет не так, как с Алисой. Потому что Алису оплакивали друзья, с ней простились и выпили за помин души. А Керро просто сгинет. И никто-никто об этом не узнает. Ни Кролики, ни все остальные. Только заметят, что он куда-то исчез. Но даже тогда не будут уверены — погиб или просто свалил в другой сектор. Знать будет только Айя.

От этой неожиданно страшной мысли девушку заколотило.

Двадцать пять минут.

Тихо.

Нет повода так беспокоиться, он жив, идёт где-то там, среди этих развалин, и знать себе не знает, чего ей стоит сдержаться, чтобы не припустить следом.

Почему же так страшно и тоскливо? Почему вообще страшно и тоскливо кого-то терять?

Наверное, потому, что остаешься один на один с невысказанными мыслями, с недоделанными делами, с отложенными разговорами. Когда человек жив, ты думаешь, что у вас еще бездна времени — часы, дни, месяцы, годы… Значит, ещё успеешь, ещё скажешь, ещё сделаешь. Но потом — мгновенье! — и его больше нет, а все, что ты хотел сказать, так и осталось… не более чем намерениями. «Намерения не стоят ничего — стоит результат».

Горло стиснула паника. Айя вдруг поняла, что за все эти дни ни разу! Ни единого разу не поблагодарила Керро. Просто за то, что он ей помогает. За то, что кормит, защищает, терпит. Не важно, что им при этом движет, слова ведь не значат ничего, значат дела. И сейчас, если он не вернется, то так и не узнает, что она хотела сказать спасибо, что… Мать твою! Какая разница, что?! Не сказала, не сделала, а если Керро не вернется, то уже не скажет и не сделает.

Взгляд на часы.

Тридцать пять минут.

Айя плотнее закуталась в одеяло и замерла. Еще восемьдесят пять раз по шестьдесят секунд. Он должен вернуться! Должен, и всё!

Сорок минут…

Сорок три…

Девушка привалилась плечом к стене и закрыла глаза. Чем сильнее торопишь время, тем медленнее оно идет. Но сидеть с закрытыми глазами оказалось ещё хуже. Заснешь, чего доброго. Хотя какой тут сон? Взгляд снова упал на циферблат.

Сорок пять.

Далёкий взрыв. Раскатистый и глубокий.

Айя вскочила. И тут же услышала треск автоматной очереди, но откуда-то с другой стороны.

Чёрт!

Тишина… Тишина. Тишина!

Потом снова стрельба, но уже оттуда, откуда прежде донёсся взрыв.

Тишина. Снова стрельба и несколько взрывов с другой стороны.

Пятьдесят.

Пятьдесят три.

Стрелка в часах ожила и понеслась вдруг с бешеной скоростью. Просто вентилятор какой-то.

А Керро все не шёл и не шёл.

Пятьдесят семь.

Айя убрала конверт во внутренний карман курточки, сложила одеяло. Запихала его в рюкзачок, примяв топорщащийся фатин юбки. Посмотрела на циферблат. Пятьдесят восемь.

* * *

Керро бежал по узким улочкам, кое-где срезая путь прямо через здания. Мелькали исписанные баллончиками и закопченные давними пожарами стены домов, чернели провалы подъездов, под ногами похрустывал слежавшийся мусор.