Инженер. Часть 3. Излом - Евгений Южин Страница 9

— Брат Виутих, где бы нам поговорить без лишних свидетелей?

Монах очнулся, выдрал свою руку из моей хватки и оглядевшись, негромко сказал:

— Пойдемте в беседку на скале. — и показал рукой направление.

Я оглянулся на Ану. Девушка оставалась безучастной и задумчивой. Мне это не нравилось, но в данный момент разбираться с нюансами ее настроения было не с руки, поэтому, я просто спросил:

— Так значит, ты знаешь, что боги реальны?

Ана фыркнула и скривилась, но ничего не ответила. Некоторое время мы шли по склону удаляясь от здания с куполом.

— Древние верили, что они реальны, если уж начали войну из-за этого. Только, вот, я, что-то, ни одного не видела и не слышала, как и все ныне живущие скелле. — раздался сзади голос девушки.

Я оглянулся. К счастью, за нами никого не было. Значит, есть надежда спокойно побеседовать с этим монахом — может, наведет на что-нибудь.

Я еще по опыту постройки первого самолета знал, что здесь есть очень темная почти черного цвета древесина, которую я использовал для силового набора. Была она очень прочная и не требовала никакой покраски, по-видимому, от рождения богатая каким-то полимером или смолой. Перила, стойки и балки из этого дерева составляли основу конструкции небольшой беседки, которая оформляла крохотный балкончик, нависавший над скалистым обрывом. Внизу, под скалой, шумела река, но ее не было видно под склоном — лишь кусочек неширокого каменистого ложа и противоположный склон ущелья, густо поросший, похожим на ели, серо-голубым лесом. Крышу беседки накрывала плотная ткань, похожая на выгоревшую на солнце парусину. Она негромко хлопала, плохо закрепленная, под несильным ветром, дувшим с гор. В теплом, местами жарком и душном, местном климате — это место казалось райским уголком. Слева от нас, над тропой по которой мы спустились сюда, виднелся купол здания древних. Справа, за небольшим провалом, теснились небольшие светлые домики, по-видимому, служившие жилищем для рядовых монахов. Солнце, в отличии от Облачного края, сияло во всем своем слепящем блеске и тень навеса вместе с прохладным ветерком были настоящим благословением.

Мы молча расселись. Монах, почему-то выглядел взволнованным, обращая на меня больше внимания, чем на скелле, что выглядело странно. Наконец, он не выдержал:

— Скажите, а почему вы сказали брату Урсу, что дома нас не ждут? — он уставился на меня с крайним вниманием.

— Как ты сказал? Урсу? — переспросила Ана.

Монах лишь мельком посмотрел на нее, — Ну, да. Урсу.

Девушка не стала продолжать, о чем-то вновь задумавшись. Я и сам задумался, что ответить явно взбудораженному моими необдуманными словами монаху.

— Ну, подумайте сами. Прошло столько времени — я думаю, что несколько тысяч лет, как минимум. Там, где, как вы считаете, дом, там живут другие люди, которые, конечно, всегда рады гостям, но гостям, а не новым хозяевам.

Монах продолжал всматриваться в мое лицо и затем выдал:

— Вы ведь не мун. У нас тут есть братья из мун. У них, кроме волос на лице, ничего общего с вами нет.

Я решил развернуть направление нашей беседы. Собираясь устроить допрос этому монаху, я совсем не рассчитывал на то, что допрашивать начнут меня.

— Давайте вернемся к «новой физике». Расскажите, что вы называете этим термином, что вы об этом знаете?

Парень откинулся на спинку и повернув голову уставился на долину. Немного помолчав, он обернулся ко мне, как мне показалось на что-то решившись.

— Ну, про богов, наследие и дорогу домой я вам рассказывать не буду — полагаю, вы и сами все знаете.

Я его перебил, — Нет, не знаю. Но, допустим.

— «Новая физика» — это теория устройства материи, которую никто никому не дарил, ее разработал такой древний ученый по имени — Артхам.

Я не выдержал, — А, Зеос?

Монах криво усмехнулся, но продолжил:

— Зеос — это имя бога, который, якобы, говорил с Артхамом. По другой истории — это жрец, который отвечал за общение с богами и через которого они говорили с Артхамом. Я про это ничего не знаю. Я твердо знаю, что все основные положения «новой физики» были изложены в работах Артхама и, никаких упоминаний Зеоса там не было.

— Ты это сказал так, как если бы читал их.

Парень помялся, нахмурился и продолжил:

— Все книги уничтожены. Теория передается, точнее передавалась, устно среди посвященных монахов нашего ордена.

— Если, хотя бы устно, теория уцелела, то о каком наследии идет речь? Зачем искать, то, что не утеряно?

— В том то и дело, что уцелела только общая теоретическая часть. Да и та вызывает сомнения в достоверности. У нас нет реальной математики древних, а без нее теория — это пустые умствования.

— Хорошо. Насколько я понимаю, братия ставит своей целью восстановить эту математику. Зачем? Только не рассказывай мне про богов!

Виутих недовольно оглянулся на тропу, по которой мы пришли, наклонился вперед, уперся локтями в колени и сцепил руки в замок:

— Никакой задачи она уже давно не ставит. Когда-то давно, сразу после Второго поворота, задача была сохранить знания и закончить проект древних.

— Ты имеешь в виду «Дорогу домой»? ⁷

— Ну, да. — парень кивнул, — Тогда здесь жить было не очень сладко, насколько я понимаю, и некоторые надеялись удрать в мир, из которого мы пришли. Те люди еще помнили прежнюю жизнь. Они пытались сохранить хотя бы кусочки древнего наследия.

Я немного помялся, но решил быть откровенным:

— А ты в курсе, что проект был завершен?

— Конечно. Это общеизвестно. Точнее, было общеизвестно. Только что толку от него, если не осталось людей, которые знают, как им пользоваться?

Он внимательно посмотрел на меня, но больше ничего не сказал.

Я помолчал, посмотрел на Ану. Та сидела безучастная, хотя, похоже, внимательно слушала нас. Показалось, что стало жарче, навес хлопнул полотном, ветерок вернул кусочек прохлады.

— Вы понимаете, что в город, за скелле, послали гонца еще до того, как вы опустились? — спокойно продолжил Виутих.

Ана криво усмехнулась. Я вздохнул:

— Я не понимаю другого. То, что ты говоришь, я уверен, ни капли не похоже на то, что ты должен говорить. Где сказки про гнев богов? Где сказки про их дары? Вот, объясни мне, что ты хочешь? — я ткнул пальцем в направлении монаха.

Виутих выпрямился, его лицо успокоилось, он смотрел на меня как человек, принявший решение: