Внутренняя война. Том 1 - Стивен Ридер Дональдсон Страница 9

– Господин Унгабуэй, это не цена. Это жест дружбы.

Он почти умолял.

– Вы получите желаемое. Пока стоят эти стены, мы с радостью примем ваших дочерей.

Но поймите меня. На всём этом континенте никто не может быть в абсолютной безопасности. Враг обладает непревзойдённой мощью, и его жажду разрушить Последнее Книгохранилище ничем нельзя утолить. Если дело дойдёт до худшего, я переправлю ваших дочерей к квольтам. Это самое большее, что я смогу сделать. Народ Сирла Хокарта никому не угрожает. Они не владеют магией. Никто не собирается захватывать их родину. Ваши дочери будут там в безопасности. Насколько это возможно.

Даю слово. Назовите другую цену. Я заплачу.

Сет Унгабуэй не смог ответить сразу – он задыхался. Если бы Тчуи не обладал такой изумительной силой, караванщик бы просто свалился на подушки. Только с помощью своего переводчика он смог усесться в прежнюю позу. Пока к его лицу вновь не прилила краска, он сидел молча, пытаясь отдышаться.

Дочери караванщика тут же бросились к отцу. Тчуи к этому времени уже отошёл в сторону и снова опустился на колени. Одна из дочерей взяла кубок с вином и поднесла его к губам отца. Другая вытерла пот у него со лба. Третья поправила и взбила подушки, а четвёртая ринулась в заднюю комнату и вернулась оттуда с влажным полотенцем и бутылью воды. Она смочила лицо отца, его висячие щёки, шею и бессильные руки.

Наконец, караванщик смог отпить из кубка, и лицо его вновь приобрело естественный оттенок.

Дочери караванщика, впрочем, не стали возвращаться на свои места. Они сгрудились вокруг своего отца, опустившись на колени, как Тчуи. Прежде заклинатель ни разу не слышал, чтобы они издали хоть звук. Теперь одна из них тихо спросила:

– Почему, отец? Как мы можем оставить тебя?

Таким же тихим голосом переводчик ответил:

– Потому что он любит вас. Его жизнь – жертва в этой войне. Он сам и его караван не смогут укрыться у квольтов. Вы сможете. Поэтому вы должны остаться у них. Тогда он сможет рискнуть собой, своими людьми и всем своим состоянием ради Книгохранилища.

Магистр Марроу так и не сел. Как можно более осторожно он спросил:

– Он сделает это? Он запечатает проходы Грани Царства?

Тчуи метнул на заклинателя такой взгляд, от которого иной мог бы стушеваться. И отрывисто ответил:

– Да.

– А цена?

Чернокожий переводчик вздохнул:

– Этот дар и есть цена. Другой цены нет.

– Тогда даю вам слово, – старик-заклинатель едва скрывал охватившее его чувство облегчения – или отвращения от того, что он просил у караванщика. – Я говорю от лица Последнего Книгохранилища. Мы примем его дочерей. Пошлите их к нам, когда они будут готовы. Я ручаюсь за их безопасность, насколько это вообще возможно.

Подгоняемый зудящим чувством стыда, магистр Марроу повернулся к двери, открыл её и вышел из повозки в благодатную прохладу раннего вечера, оставив Амандис, Фламору и Пятую Дочь внутри – пусть сидят там столько, сколько сами сочтут необходимым. Широко шагая в сторону тяжёлых ворот башни, архивариус проклинал свою судьбу, судьбу библиотеки и собственное отчаяние.

Он одержал важную победу, но она стала ещё одним поводом проклинать себя. Сет Унгабуэй заслуживал большего. Жизнь его и в самом деле будет принесена в жертву, как сказал Тчуи. И причиной тому был он – магистр Марроу.

Если бы он ничего больше не требовал, то караванщик мог бы жить в полной безопасности вместе со своими дочерьми на дальних окраинах материка. По сути, архивариус подтолкнул караванщика к тому, чтобы тот пожертвовал собой.

Сирджан Марроу сожалел об этом. Эта жертва была необходима, но он сожалел о ней. Собственно, он даже немного сожалел и о том, что использовал принца Бифальта двадцать лет назад. Архивариус сожалел о том, что жертвует Беллегером, и если осуществятся его надежды, то и Амикой. Много о чём можно было сожалеть.

Но колебаться было нельзя. Нужды Книгохранилища слишком важны, чтобы допускать угрызения совести.