Финальная шестерка - Александра Монир Страница 9

Меня переполняют эмоции. Я всегда любила наш гимн, верила каждому его слову. Помнила, какие мучения испытали родители моих родителей до приезда в Америку. Я присоединяюсь к хору почти бессознательно, доктор Андерсон позади делает то же самое. Когда мы сходим на бетон, гимн начинает звучать как торжествующий боевой клич.

Доктор Андерсон направляет меня к руководителям. Первым меня встречает доктор Такуми, посол Солнечной системы и президент международного учебного лагеря. Я невольно делаю шаг назад.

Возможно, это из-за его роста: мне приходится задирать голову, чтобы видеть его лицо. Возможно, из-за глаз: они смотрят свирепо вопреки улыбающимся губам. Бритая голова подчеркивает резкие черты и глубокие складки его лица. Вспомнив кукловода на картинке, я вздрагиваю.

– Добро пожаловать в космический учебный лагерь, Наоми, – говорит он низким и властным голосом. – Я доктор Рен Такуми, а это генерал Ирина Соколова, командующая миссией «Европа».

– Очень приятно, – лепечу я.

Форма на нем такая же, как у нас, только черная, а на генерале Соколовой красная, как у всех космонавтов Роскосмоса. Ее золотистые волосы подстрижены коротко, карие глаза внимательно изучают меня.

– Поздравляю с выходом в финал, Наоми. Надеюсь, ты готова заниматься усердно.

– Д-да… спасибо.

На посадку заходит еще один самолет.

– Встань, пожалуйста, рядом со своими товарищами, Наоми, – просит доктор Такуми. – Когда прибудут все, мы отправимся в космический центр.

Приближаюсь с бьющимся сердцем. Какие они? Сумею ли я хоть как-то с ними поладить? Некоторые лица, особенно американец Беккет Вулф, знакомы мне по выпускам новостей. Становлюсь с ним рядом, в конце шеренги.

– Привет, я Наоми. – Мне приходится перекрикивать рев самолетного двигателя. – А ты Беккет, правильно?

Он, глядя на меня свысока, показывает на кармашек, где вышито его имя.

– Как видишь.

Хм. Надо надеяться, другие окажутся не такими снобами, как первый племянник. Его презрение к соотечественникам из этнических меньшинств не вызывает сомнений. Ну извини, чувак, я на эту честь не напрашивалась.

Оркестр, сменив барабан на таблы, играет индийскую народную песню. Красивая музыка, заводная мелодия. Индийский финалист сходит по трапу, широко улыбаясь, и я, захваченная зрелищем, аплодирую вместе со всеми. Легкость, с которой музыканты переходят от одной национальной мелодии к другой, восхищает меня, разноцветные флаги радуют глаз.

Только что прибывший Дэв Ханна занимает место рядом со мной и держится куда дружелюбней, чем Беккет. Мы обмениваемся улыбками и пожимаем друг другу руки. Звучит новая веселая музыка – ритм отбивается тамбурином, как на итальянской свадьбе. Италия… тот мальчик с видеоконференции.

Из самолета выходит Леонардо Даниэли. Выпрямляюсь во весь рост. Он сияет и танцующей походкой сходит по трапу. Я тоже расплываюсь в улыбке. Наши глаза на секунду встречаются, и я вижу, что он тоже меня узнал.

Лео

Неужели все это происходит со мной? Быть не может. Я становлюсь в строй вместе со всеми, и доктор Такуми произносит речь перед камерами, показывающими нас всему миру в прямом эфире:

– Сегодня человечество совершает важнейший шаг к своему будущему. От лица шести космических агентств и Центра имени Джонсона я приветствую самых выдающихся юношей и девушек нашей планеты. Мы прочесали всю Землю, чтобы найти их, и вот они стоят перед вами – сила, ум и молодость, способные осуществить самый дерзкий замысел.

И я – один из них… просто в голове не укладывается. Я в одном ряду с этими вундеркиндами?

– Миссия «Европа» в самом начале поставила для своих призывников весьма строгие рамки. Возраст от шестнадцати до девятнадцати лет, крепкое здоровье, хорошее зрение. Параметры, соответствующие долгосрочным космическим скафандрам, ай-кью выше 85, свободный английский, необходимый для обучения в Центре Джонсона. И это еще не все: каждый из них должен обладать каким-нибудь уникальным качеством.