Психокинетики-2 - Рома Ньюман Страница 8

— Ближе к делу, док, — поторопил ученого Александр.

— Все то время, что мы проводили наблюдения, картина практически не менялась. До минувшей ночи.

Гинзбург щелкнул по клавишам. Время в правом верхнем углу скакнуло до начала двенадцатого. И тут же часть разноцветных колец увеличились в диаметре, едва не залезая за пределы системы координат. По дисплею забегали маркеры, отмечающие активность артефакта.

— Сейчас вы наблюдаете выброс кинетической энергии Ядра, частично приведший аппаратуру в негодность, — сказал Лев Давидович.

— Каков ущерб? — спросил Александр.

Гинзбург вновь защелкал клавишами.

— Вот взгляните.

Изображение на мониторе сменилось. Вместо инфографики братья наблюдали теперь молодого человека, без сознания лежащего на койке в хорошо оборудованной медицинской комнате. К его телу тянулось с полдюжины электродов.

— Это Игорь Окунев. Когда случился выброс, мы приняли решение опустить на саркофаг дополнительный защитный экран. К тому времени автоматика вышла из строя, и приводить механизм в рабочее состояние необходимо было вручную. Простейшая операция — всего лишь потянуть за рычаг. Игорек оказался к саркофагу ближе других и выполнил задачу. Вот только, — стук по клавишам, — какой ценой…

Общий вид палаты сменился крупным планом правой руки пострадавшего. Кравчуки синхронно наклонились к монитору.

— Ни хрена себе… — произнес Сергей.

Кожа на руке Окунева истончилась настолько, что казалась абсолютно прозрачной. Братья отчетливо видели переплетенье мышц и сосудов. И, помимо этого, между большим и указательным пальцами вырос еще один, шестой.

— Вот такой вот ущерб, Александр, — вздохнул Гинзбург. — Мы, конечно, оказали Игорьку посильную помощь, но для дальнейшего лечения необходимо доставить его в специализированное учреждение.

— У парня вырос шестой палец, — заметил Серега. — В какое учреждение его, по-вашему, надо отправлять?

— Одно такое я знаю. Там не будут задавать лишних вопросов.

— Какая-то подпольная лаборатория?

— Можно подумать, мы работаем у всех на виду, — съязвил Лев Давидович.

— Покажите мне Ядро, — потребовал Александр.

— Простите?

— Ядро, док. Оно же видоизменилось. Я прав?

— Александр, вы слышали, что я говорил?

— Да, док, я вас услышал. А теперь покажите артефакт.

— Мне кажется, вы не до конца осознали…

Александр резко повернулся к физику. Черные глаза полыхнули гневом.

— Я прекрасно все осознаю, профессор, — зашипел он. — Я позабочусь о вашем парне. А теперь, будьте так любезны, покажите, что стало с артефактом!

Гинзбург не дрогнул под напором Кравчука. Он молча смотрел Александру в глаза, непоколебимый перед надвигающейся бурей.

— Так, ну все, разошлись по углам, — вмешался Сергей. — Профессор, и у вас, и у нас с братом ночка та еще была. Все устали и раздражены. Поэтому, дабы избежать боя за титул чемпиона лаборатории в среднем весе, предлагаю консенсус.

Парень взял со стола листок бумаги и ручку.

— Прошу вас, Лев Давидович, напишите контактный телефон учреждения, куда надо сплавить больного. Пишите-пишите.

Гинзбург нехотя нацарапал координаты на листке, вернул Сергею.

— Отлично. Обещаю созвониться с ними в ближайшее время. А теперь, Лев Давидович, пожалуйста, покажите моему нетерпеливому брату, что приключилось с его ненаглядной вещицей.

Гинзбург колебался. У него накопилось слишком много претензий к Александру. Тем не менее он пытался сохранять благоразумие.

Лев Давидович вывел на экран изображение из саркофага. От увиденного Александра охватила оторопь. Мерцающий золотой кристалл вместо шарообразного куска металла. Он парил над чашей, на которой покоился прежде, будто был теперь не тяжелее пушинки. Размеренный дрейф в безветренную погоду.

— Потрясающе… — вымолвил Александр. — Просто удивительно. Оно расцвело. Что показали исследования, док?

— Исследования? — нахмурил брови Гинзбург.

— Да, результаты исследований. Вы же провели анализ измененного состояния Ядра?!

Лев Давидович неловко улыбнулся, будто только что услышал дичайшую глупость.

— Александр, вы меня слышали вообще? Пострадал сотрудник лаборатории! Группа деморализована. В конце концов, неисправна часть измерительных приборов. Нам некогда было проводить новые исследования!

Кравчук исподлобья смотрел на ученого. Атмосфера в помещении, что называется, сгустилась, сдавливая голову.

— Вот блин… — успел выдохнуть Серега.

— Что значит некогда, твою мать?!! — в следующее мгновение взорвался Александр. — Я плачу вам деньги! Я решаю, работать вам или нет! У нас первый прорыв за 15 лет, а вы ушли на перекур?!

— Извольте, да что вы за монстр такой?! — возмутился пожилой физик. И тем самым подлил масла в костер.

— Молчать!!! — взревел Александр.

Однако стойкий Гинзбург оставался непоколебим.

— Во-первых, не надо на меня орать, юноша. А во-вторых…

Ученый продолжил спорить. Но беда была в том, что он понятия не имел, во что это может вылиться. А вот Серега знал. Более того, он явственно ощущал, как подскочила температура в помещении. Дельце пахло огоньком, причем скоро эта фраза перестанет быть фигурой речи.

— Санек, он прав! — Сергей приобнял брата. — С одним из головастиков приключилась запредельная хрень — парню надо помочь.

— Не лезь, — прошипел Александр, не сводя глаз с Гинзбурга.

— Я, конечно, понимаю: ничто не бесит так сильно, как фраза «Тебе нужно успокоиться», но тебе нужно успокоиться. Тут стало жарко. Понимаешь, о чем я?!

Александр понимал. И он искренне старался держать себя в руках. Сделав глубокий вдох, он отступил.

— Вот так. Красавчик! — одобрительно кивнул Серега и обратился к Гинзбургу: — Мы все сделаем, док. Вашего парня будут наблюдать лучшие врачи. Постараемся максимально скоро заменить испорченное оборудование. Но оставшиеся члены команды должны вернуться к работе. Добро?

— Это не все, — сказал Лев Давидович.

— В смысле?..

— Ваш брат наконец поведает мне, откуда у него артефакт. Или я распускаю группу к чертям собачьим.

— Да ты совсем… — попер на него Александр.

— Тише-тише, бро, — прихватил его Сергей. — Док, поверьте, это не лучшая идея сейчас.

— Я пытаюсь узнать об этом уже с полгода, юноша. Хватит. Мне надоело блуждать в неведении. К тому же исследования зашли слишком далеко. А мы на сотню световых лет удалились от границ здравого смысла.