Вирус Зоны. Фактор человечности - Дмитрий Лазарев Страница 8

Гость ненадолго замолчал, словно прислушиваясь.

– А-а, вам интересно, за что я с вами это сделал? «За что» – вопрос неправильный. Глупый вопрос. Если бы вы как-то передо мной провинились, я бы вас просто убил. Если б сильно провинились – сделал бы так, чтобы вы умирали долго и мучительно… Что? Так еще хуже? Ну, тут уж ничего не поделаешь, придется терпеть. Так вот, Наталья, «за что» тут ни при чем. Вопрос «зачем» гораздо интереснее и актуальнее. В чем практический смысл всей этой сложной процедуры? Сразу скажу, чтобы вы ничего там себе не воображали насчет какой-то своей исключительности. С вами это произошло потому, что у меня оказалось много свободного времени, а вы были под рукой. Теперь все-таки о практическом смысле. Видите ли, ничто в мире не пропадает бесследно. Когда закрываются так называемые Зоны и консервируются Источники, их энергия, а также накопленная информация поступают ко мне. И я, когда-то бывший просто сильным Измененным, становлюсь чем-то принципиально иным. Существом гораздо более высокого уровня развития. Мои знания и силы растут, их надо осваивать, учиться ими пользоваться. Экспериментировать, пробовать новое, тренироваться, если хотите. Вот на вас я, пока на базовом, примитивном уровне, учусь создавать то, что ваши силовики называют Объектами. Живые предметы, помещения, здания… Это все очень интересно, а потенциально – еще и перспективно. Вы, с вашей сущностью, «размазанной» по этой комнате, – мой первый Объект. Не самый лучший, признаю, но с чего-то же надо начинать. Ваши глаза и уши здесь, в кабинете господина Мокрушина, могут послужить лишь для выполнения мелких промежуточных задач. Но дело не в этом, а в принципе.

Сид еще прошелся и сел в кресло.

– Скажите еще спасибо, Наталья, что я не сохранил функциональность большинства ваших нервных окончаний и, например, центров боли. Поэтому я вот сейчас, в какой-то степени, сижу на вас, и вы это воспринимаете, но не чувствуете. Надеюсь, разница вам понятна? Пока что видеть, слышать и понимать – это все, что может свежезародившийся эгрегор в вашем лице. Но постепенно он будет прогрессировать, как и любой другой. Только медленно, естественно, потому что для развития нужна пси-энергия, а сколько ее тут у вас? Слезы одни. Но рано или поздно ваши возможности вырастут. Даже пока не знаю, когда и каким образом – вы ведь первый созданный мною Объект… Что? Как долго все это продлится? В каком смысле? Процесс необратим, Наталья, так что с вашими аппетитными формами можете распрощаться навсегда. Умереть хотите? А вот это зря. Этого делать я не буду. Даже когда вы перестанете быть мне полезной в информационном плане, останетесь ценным объектом для опытов и наблюдения. Кто знает, может, за вами будущее. Я имею в виду, конечно, не вас конкретно, а за подобными вам Объектами. Только более совершенными. Вы представьте…

Гость вдруг замер, будто что-то услышал.

– Жаль, Наталья, но наш с вами разговор придется отложить до другого раза: возвращается ваш босс. Не скучайте тут – смотрите и слушайте. Кстати, скоро эти ваши сохранившиеся органы чувств перестанут быть столь заметны. Надо будет очень приглядываться, чтобы их увидеть. Но на их эффективности это отразиться не должно.

Кактус вновь перекочевал на подоконник и был установлен глазами в сторону стола. Они были прикрыты зелеными веками так, что оставались лишь узенькие щелочки.

Гость вольготно расположился в директорском кресле и спокойно смотрел на дверь, пока она не открылась. Лицо вошедшего хозяина кабинета отразило целый спектр эмоций – от удивления и гнева до узнавания и страха. В результате краска с него быстро сбежала, оставив бедноватую гамму восковой бледности.

– К-как… з-зачем… вы… – Заикание у него всегда проступало как признак сильнейшего волнения.

– Очень красноречиво, господин Мокрушин, – спокойно произнес гость. – Однако вижу, что вы меня узнали, и это радует.

– А г-где… все? – едва слышно пролепетал директор.

– Полагаю, где-то гуляют, слегка напуганные. Для нашего с вами разговора лишние свидетели ни к чему.

– А… Н-наталья? Она ост-тавалась в офисе… Вы… ч-что-то с ней…

– Беспокоитесь о ней? Ай-ай-ай, господин Мокрушин! Спать со своей подчиненной – это так по́шло!

– В-вы ее…

– О нет! Ничего такого. Можно сказать, что она… гм… решила стать поближе к природе. А теперь, если вы не возражаете, я хотел бы перейти к делу.