Я – Спартак! Возмездие неизбежно - Валерий Атамашкин Страница 8

Марк Робертович был неглупым человеком и понимал, что ему потребуется время, чтобы проникнуться новым для себя местом и временем. Он мог не знать многих тонкостей, обусловленных особенностями военного дела. Но времени теперь у него было вагон, здесь все шло гораздо медленнее, нежели он привык, находясь в Москве. Поэтому времени на то, чтобы понять нюансы боевого построения когорты и тактики, у него было хоть отбавляй. Сейчас же доводы собственных армейских командиров казались безумной чушью. Как какая-то горстка рабов могла противостоять обученному войску римлян! А еще он знал, что такие люди, как Август Таций, а заодно с ним Гай Тевтоний, обычно плохо заканчивают. Были такие на памяти Марка Робертовича. И что, где они сейчас? Один подружился с лягушками, рыбками и илом на дне одной замечательной реки. Второй спит вечным сном в сосновом бору. Этот список можно было продолжать бесконечно, и чтобы отогнать от себя неприятные воспоминания, Марк Робертович пригубил фалернского.

Возможно, он согласился бы подождать, если бы не одно «но», небольшое, но способное сыграть важную роль при дальнейшей расстановке сил. За ужином Крассовскому стало известно о том, что Марк Красс, в теле которого оказался Марк Робертович, отправил намедни письмо в Рим. Отчаявшись после разгрома рабами войск Муммия, претор испугался за судьбу Рима и просил у сената помощи, призывая прислать на подавление бунта дополнительные легионы. Крассовский хорошо помнил историю и знал, что если протянуть сейчас, то в борьбу с восставшими включатся Гней Помпей Магн и Марк Варрон Лукулл, которые имели все шансы отобрать лавры победителей Спартака. Не хуже олигарх помнил историю о том, что Спартаку удалось обхитрить Красса и уйти из Регия, ловушки, которая в тот момент казалась смертельной для мёоезийца и его приспешников. Известие наряду со знанием исторических фактов добавило уравнению иксов. Марк Робертович не знал, когда к делу подключатся Лукулл и Помпей, но идея прорыва из оцепления могла прийти в голову Спартака уже сегодня ночью. Все это могло серьезно ударить по дальнейшим планам олигарха, Крассовский не хотел повторять ошибки Красса, которого считал недальновидным идиотом, поэтому отдал приказ – армия восставших должна быть уничтожена уже сейчас. Изможденные голодом и холодом, рабы попросту не смогут оказать должного сопротивления римскому войску, а неожиданная атака поможет застать лагерь рабов врасплох. Доводы примипила и военных трибунов о том, что Спартак является искусным полководцем, а снежная буря может замедлить переход, Крассовский отверг как сущую нелепицу. Ожидать на совет Суллу, Лонга, Муммия и Квинкция он отказался вовсе.

Марк Робертович понял, что начинает вскипать. Впереди его ждали гораздо более важные дела. Он прекрасно знал о ресурсах, которыми обладал прежний Марк Красс, один из богатейших и влиятельнейших людей древности, обогатившийся во время диктатуры Суллы за счет проскрипций. Шанс, которым грех не воспользоваться. Страна-демагог, возможность безграничной власти. От одной мысли об этом у Крассовского захватывало дух. И, возможно, во многом поэтому он испытал радость, когда узнал, что с ним произошло. Там, в России, через две с лишним тысячи лет, он попался с поличным. Этот мерзавец Гладков, которого Марк Робертович считал таким же никчемным выскочкой, как раба-мёоезийца Спартака, и ставил их в один ряд, приравнивая к биологическому мусору, не побоялся довести до конца начатое, и теперь ему грозили судебные разбирательства, финансовые потери, возможно, реальный срок или банкротство. Здесь же все выглядело совсем иначе. Единственной властью были он и тысячи отборных солдат, оказавшихся в его распоряжении.

Крассовский закашлялся и, чтобы протолкнуть ставший поперек горла ком, пригубил красного вина. Он поставил на стол вторую чашу, плеснул в нее фалернского и пододвинул на край столешницы, к центуриону.

– Присядь, выпей, – распорядился Крассовский.

Гай Тевтоний, все так же стоявший у края стола, одним глотком осушил вино и задумчиво уставился куда-то в одну точку на противоположной стене шатра.

– Помолчим… – Крассовский пожал плечами.

Он задумался, понимая, что вряд ли говорит по-русски сейчас. Из его рта доносились другие слова; как мог понять Марк Робертович, это был мертвый язык – латынь. Язык великих правителей, полководцев, философов и ученых. Он не знал, где и когда успел выучить латынь до уровня владения в разговорной форме, если до того знал лишь несколько общих фраз и пословиц. Впрочем, такой расклад только лишь забавлял олигарха. Слышать из своего рта речь на латыни, вдруг ставшей родным языком, было даже забавно. Центурион наконец присел на табурет, наблюдая, как Крассовский наливает в его пустую чашу вино. Судя по всему, подобное панибратство здесь было не принято. Но пить в одиночку Марк Робертович не любил и плевать он хотел на те обычаи, которые здесь были установлены до него. Он – тот человек, который приходил в чужой монастырь со своим уставом, иначе не добился бы в своей жизни таких высот. Всегда и везде Крассовский устанавливал собственные порядки.

Наконец его размышления прервал голос центуриона.

– Я не узнаю тебя, Марк! – вдруг сказал он. – Почему ты изменил решение? Ты думал о последствиях?

– О каких последствия ты говоришь, Гай Тевтоний? – Марку Робертовичу, которого порядком утомило общество примипила, все сложнее было скрывать свое раздражение.

– Может быть, ты забыл об участи Гая Торания и Публия Вариния? – Центурион сверкнул глазами. – Ты хочешь повторить их судьбу?

Крассовский вздрогнул. Рука с чашей медленно опустилась на столешницу. На лице застыла гримаса раздражения.

– Гай, может быть, напомнить тебе о битве у Коллинских ворот? Цыплята курицу не учат, а центурионы исполняют распоряжения главнокомандующих, не наоборот…

– Я не закончил! – прорычал Тевтоний. – Ты писал письмо в Рим с просьбой выслать тебе подмогу в лице Помпея и Лукулла, Марк! Еще вчера ты понимал, что Спартака не взять голыми руками! Теперь же ты лезешь на рожон и ставишь на карту все, одним махом предоставляя Спартаку возможность перечеркнуть все твои былые заслуги. Одумайся! Дождись Лонга! Поверни легион, ты ведешь на убой своих людей! – Трибун всплеснул руками. – Тебе не видать венка и триумфа, если ты лишишься легиона, если ты утеряешь знамя! Ты подавишь восстание, но каковы будут потери, Красс? Кто доверит консульство человеку, который погубит свои легионы в сражении с рабом?

– Приказы не обсуждаются, мне думалось, что такому человеку, как ты, незачем объяснять столь очевидные вещи, – отрезал олигарх.

– Может быть, тогда ты поведешь свой легион в бой лично? – прошипел Гай Тевтоний. – Мне кажется, что ты достаточно почерпнул у Суллы, преследуя Мария. Что скажешь?..

Примипил запнулся. Послышался то ли удар, то ли хлопок. Было видно, как исказилось лицо Гая Тевтония, как округлились его глаза. Он медленно перевел взгляд с олигарха на столешницу, туда, где располагалась его рука, и сглотнул. Между пальцами правой руки, которой центурион опирался о стол, торчал кинжал. Крассовский, лицо которого в этот миг исказила ярость, схватил центуриона за край плаща и потянул его к себе.