На пути "Тайфуна". А теперь на Запад - Александр Калмыков Страница 8

– Таиров, Таиров, – задумчиво произнес я фамилию, которую, кажется, уже слышал раньше. – А, вспомнил. Когда немцы подошли к Москве, его КБ в спешке эвакуировали, и он погиб в авиакатастрофе во время перелета.

– Но теперь эвакуации уже не будет, а значит, его Та-3, вполне возможно, пойдет в серию в качестве штурмовика.

Заметив, что я смотрю на золотую звезду, майор виновато улыбнулся.

– Извините, но вас мы пока наградить не можем, чтобы не привлекать излишнее внимание. Я, честно говоря, не считаю, что заслужил звание Героя социалистического труда, ведь моей заслуги тут нет. Но когда мне в очередной раз пришлось встречаться с товарищем Сталиным, то он сделал мне выговор, почему я не надел награду, которую мне вручила страна.

Ага, значит, майору ничто человеческое не чуждо, если он с удовольствием хвастается встречей с Верховным. Ну еще бы, вот если бы я встретился с главой государства и разговаривал с ним, то тоже старался бы упоминать об этом эдак ненароком.

– И что же вы ответили? – полюбопытствовал я.

– Я заметил товарищу Сталину, что он тоже не носит звезду Героя труда, хотя действительно заслужил ее, в отличие от меня.

«Ну да, – мелькнула у меня мысль, – сам придумал новую награду, и сам же получил звезду под номером один». – Однако говорить это кому бы то ни было, даже Куликову, я, конечно, не стал. Впрочем, если сравнивать с Брежневым, то Верховный действительно образец скромности.

– На это он возразил мне, – продолжал майор, – что мои доводы неправильны. Буквально товарищ Сталин сказал следующее: «То, что нам предлагает товарищ Соколов, нашим инженерам часто сразу не понять и по достоинству не оценить. Ваша заслуга в том, что вы убеждаете их в необходимости вносимых изменений. Вы уже заработали себе непререкаемый авторитет по конструкторским вопросам и должны пользоваться им, чтобы продавливать новые решения. Мало передать докладную записку руководству наркомата вооружения и издать распоряжение. Нужно, чтобы конструкторы сами поняли необходимость этих новшеств. Так вот, за эту нужную работу мы вас и наградили. К тому же это звание поможет еще больше повысить ваш авторитет перед оружейниками, и они охотнее будут прислушиваться к вашим словам».

Услышав, что обычный майор госбезопасности неоднократно беседовал с самим Верховным, Ландышева вся просто затрепетала от избытка чувств. Не спрашивая разрешения, она обратилась к Куликову со своими наивными вопросами:

– А как он выглядит?

– Скажу честно, на свои портреты совсем не похож. Лицо все в морщинах и оспинах. Носит старый серый китель, кое-где заштопанный.

– А он действительно курит только трубку, как на картинах? – Похоже, Ландышева настоящая фанатка Сталина.

– Действительно трубку. Он набивает ее табаком из папирос, а иногда вставляет в нее раскуренную сигару.

– А как же рекомендации о вреде курения, – подключился я к обсуждению личности вождя.

– Подействовали. Теперь товарищ Сталин глубоко не затягивается.

– А как выглядит кабинет? Зеленое сукно, зеленый абажур на лампе?

– Зеленого абажура там, правда, не было, но я был не в кремлевском кабинете, а в бункере.

Вопросы посыпались на бедного Куликова с двух сторон, так что он еле успевал на них отвечать.

– Коньяк товарищ Сталин действительно любит, но сейчас пьет его редко. Так что бутылка на столе была, но ее не открывали.

– А что же вы пили?

– Ну, товарищ Верховный сделал смесь вина и лимонада и угощал меня ею.

– Да, кстати, – вспомнил я о старом обычае, – раз уж заговорили о выпивке, то предлагаю обмыть вашу награду.

В другом случае подобное предложение было бы нарушением субординации, но мы с Куликовым с самого начала сработались, и он никогда не общался со мной как с младшим по званию. Да и само звание майора госбезопасности было получено им не без моей помощи. Правда, строгая сержантша могла запретить больному употребление спиртного, но Ландышева заявила, что пятьдесят граммов на сытый желудок вреда мне не принесут, и достала из тумбочки подозрительную флягу. Еще одну фляжку извлек из своего кармана майор.

– Я свою звезду уже раз пятнадцать обмывал, – подмигнул он, откручивая колпачок. – В каждом конструкторском бюро, с которым мне приходится работать, уверены, что меня наградили именно за внедрение их техники.

Увы, но попробовать привезенный майором коньяк мне не удалось. Дверь распахнулась без стука, и на ее пороге остановился высокий грузный мужчина с самодовольным лицом. Он явно не ожидал увидеть здесь энкавэдэшников, да еще сразу двоих. Впрочем, майор сидел спиной к двери, и его петлицы не было видно, а нарукавные знаки различия скрывал халат. О ведомственной принадлежности Куликова говорила только фуражка. Не поняв, что перед ним находится целый майор госбезопасности, пришелец нагло попытался изгнать сотрудников НКВД из палаты:

– Я военврач первого ранга Мушкин. Попрошу посторонних покинуть помещение и дать мне осмотреть раненого.

Ландышева уперлась руками в бока, точь-в-точь жена, встречающая мужа, вернувшегося за полночь, и попросила сначала предъявить документы. Требование было вполне законным, поэтому Мушкин послушно отдернул воротник халата и полез во внутренний карман за удостоверением. Однако достать он его не успел. Видимо, поза руки-в-боки была выбрана сержантом совсем не случайно, так как она за какую-то секунду успела не только достать револьвер, но и взвести его.

– Не двигаться! Руки вверх! – произнесла она негромко, но таким зловещим тоном, что мне самому захотелось поднять руки.

Военврач замер, боясь пошевелиться. Правая рука его застыла, не успев юркнуть за пазуху. На боку под халатом у него выступала маленькая кобура, но залезть туда он бы не успел. Я смотрел на происходящее, ничего не понимая, а рука уже машинально шарила на поясе в поисках гранаты. И очень хорошо, что «лимонки» у меня не оказалось, иначе выработанный рефлекс заставил бы не задумываясь бросить ее в проем двери.

Между тем Куликов поскреб по кобуре, но, убедившись, что быстро достать пистолет ему не удастся, неожиданно вскочил и ринулся вперед. Он был ниже противника и легче его килограммов на двадцать, но толчок с разгона и ловко подставленная подножка позволили ему сбить Мушкина с ног. Как только лжеврач упал на пол, майор заломил ему руку за спину и зажал рот ладонью.

«Видимо, самбо он все-таки знает, – мелькнула у меня ехидная мысль, – а вот тактике захвата преступников его явно не учили. Сначала закрыл собой линию огня, а потом вместо правой руки заломил противнику левую. Впрочем, ничего смешного, ведь его специализация – конструирование, а не антитеррор».

Пока я мысленно упражнялся в остроумии, Ландышева схватила перевязочные материалы, все время лежавшие наготове на тумбочке, и подскочила к упавшему. Аккуратно наступив на ладонь правой руки Мушкина, чтобы он не вздумал делать глупости, она запихала ему в рот огромный кусок ваты и только после этого засунула наган в кобуру. Вдвоем с Куликовым они связали руки шпиона бинтами, а потом за ноги отволокли его в мою палату. На все это ушло не больше полминуты.