Рублевка-3. Книга Мертвых - Сергей Антонов Страница 8

Добравшись до своей комнаты, он, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Какое-то время плакал. Потом смеялся. Рыдая в очередной раз, уснул со слезами на щеках. Проснулся уже ночью в липком поту – из-за того, что так и не снял защитный костюм, и из-за кошмара, центральной фигурой которого был Хад, прыгающий перед Кроликовым, трясущий ошметками повисшей на оголенных костях плоти, смотрящий на Сергея изуродованными гарпиями пустыми глазницами и вопящий:

– Я скопытился! Я умер и теперь живу в мире духов! Сбылись мои мечты!

Кроликов встал, разделся, опять лег в кровать и нажал кнопку пульта от встроенного в стену телевизора – хотел отвлечься от горестных мыслей. Но телевизор не помог. После смерти Луши передачи в рамках проекта «Бункер. Город любви» больше не выходили, и жуковские телевизионщики без конца повторяли прошлые выпуски, которые надоели стилисту еще в Барвихе, при жизни создательницы «Бункера».

Сергей выругался и швырнул пульт в экран. Хрясь! По поверхности матрицы расползлись трещины, но телевизор продолжал работать. Только вместо гламурных и очень склочных парней и девушек на экране появился седобородый старик в длинном белом хитоне.

– Здорово, Кроликов! Маешься?

– З-з-здрав… вуйте…

Сергей потер кулаками глаза, но нахальный бородач не исчез.

– Не боись, Серега. Я к тебе по делу.

– Кто ты… Вы?

– Лот. Сын Арана, брата Авраама.

– Какого Авраама?

– Того самого. Я сопровождал его в Ханаан и жил в Содоме, который в сравнении с вашей нынешней Жуковкой – просто образец благопристойности.

– Ерунда, старик. Ты просто мне кажешься.

– Кажусь? Как бы не так!

Лот высунул голову из экрана, осмотрелся и, опираясь руками о пол, выполз из телевизора. Кроликов вскочил, отбежал в дальний угол комнаты и спрятался среди своих концертных костюмов. Просидев там минут десять и решив, что призрак библейского персонажа покинул комнату, он выбрался из своего укрытия, сел на кровать, вытер ладонью взмокший от пота лоб.

– Фу-у… Крыша едет от всех этих дел…

– Я бы даже сказал: уже съехала. – Морщинистая рука легла на плечо Сергея. – От меня не так просто избавиться.

Кроликов повернул голову. Старик в хитоне сидел рядом и опять улыбался.

– Оставь меня в покое! – взмолился Кроликов. – Ради Бога…

– Дурак ты. Если бы Мария, встретившись с архангелом Гавриилом, просила оставить ее в покое, она никогда не стала бы Богородицей. Веруй, Кроликов, и будет тебе счастье. А впрочем… Чего мне распинаться перед содомитом? Уж кто-кто, а я знаю вашу заднеприводную братию. Значит, хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Не желаешь быть избранным? Не рвешься стать последним пророком? А я-то считал тебя честолюбивым парнем. Как знаешь, брателло, как знаешь…

– Я не знаю… Не знаю, кем хочу быть. Не знаю, во что верить.

– Верь своим глазам, мой друг. – Лот встал, раскинул руки, приняв позу проповедника. – Ты ведь был наверху. Видел, что там происходит. И это – только начало. За гарпиями и птеродактилями придут другие. Вы называете их мутантами, чудовищами, но они – посланники Божьи, призванные наказать жителей Рублевки за гордыню, повторить то, что уже однажды случилось в Содоме и Гоморре. А тот, кто назвал себя фараоном, бросил вызов Господу, поплатился за это, умер и теперь горит в аду. За ним пришли другие правители, которые были еще хуже. Разве не так, Кроликов? Сейчас привычный уклад вашей жизни уже разрушен. Жуковкой правит антихрист Корнилов. Он делает все, чтобы приблизить конец. Скоро столица Рублевки будет повергнута в прах. И когда сюда спустятся ангелы с пылающими мечами в руках, от гнева Божьего спасутся только праведники.

– Только праведники, – повторил, как заклинание, Кроликов. – Праведники… Что я должен делать?

– Как бы ни банально это звучало – нести свет истины. Расскажи всем, кто еще способен хоть что-то понимать, о том, что ты – реинкарнация библейского Лота. Поведай о приближении Армагеддона. А я… Я буду рядом. В трудную минуту приду на помощь, дружище. – Лот протянул Сергею руку. – Ну как, договорились?

Мысли Кроликова путались, но он протянул Лоту руку.

– Ну а теперь мне пора. – Лот направился к телевизору. – Как говорится: наше вам с кисточкой.

На экране появилось изображение пылающего города. С неба, оставляя в воздухе оранжевые огненные борозды, на дома сыпались метеориты. Лот влез в экран и уже оттуда помахал Кроликову рукой. За плечами старика распахнулись черные перепончатые крылья, а глаза его загорелись красным светом, как у птерозавра, с которым Сергей столкнулся пару часов назад. Лот взмахнул крыльями и растворился в озаренном отсветами пожаров ночном небе.

Кроликов остался один перед потухшим, разбитым экраном телевизора и погрузился в размышления. Носили они сугубо практический характер. Пророк он или нет, реинкарнация Лота или просто спятивший от страха человечишка, но комната Хада теперь была свободна. Из этого следовало только одно – прежде чем вписывать свое имя рядом с именами Иеремии, Моисея и Даниила, требовалось заявить о своих правах на жилплощадь покойного колдуна.

Богемные коллеги, конечно же, всегда стояли выше житейской суеты, но за право обладать уютной комнатой в подземном бункере могут порвать на куски любого, дав сто очков форы самому злобному птеродактилю.

Сергей решил переодеться и подготовиться к схватке по квартирному вопросу, но тут взгляд его упал на выдвинутый ящик прикроватной тумбочки.

Он не помнил, как выдвигал ее. Кроликов подошел к тумбочке и выдвинул ящик до конца. Там не было ничего, кроме толстого фолианта в черном переплете, на обложке которого было оттиснуто золотом – «Библия».

Сергей взял книгу в руки и принялся листать. Его нельзя было назвать полным невеждой. При случае он мог порассуждать и об Иисусе, знал имена пары-тройки ветхозаветных пророков, смотрел как-то фильм об Аврааме и помнил, что жена Лота зачем-то превратилась в соляной столб.

Но Кроликов все же понял, насколько скудны его познания в богословии. Позабыв о плане захвата комнаты Хада, Сергей сел на кровать и продолжил листать Библию.

– Лот… Лот. Бытие. Ага. Лот… Два ангела пришли в Содом к вечеру, и Лот сидел у ворот города. Увидев их, он встал им навстречу и поклонился до земли. Так, значит… До земли…

Сергей так увлекся, что читал священное писание несколько часов кряду, и остановился лишь после того, как начали слипаться глаза.

Снимая перед сном трико, он остановился у зеркала, взглянул на собственное отражение и чуть не брякнулся в обморок – из зеркала на него смотрел не стареющий король гламура, а седобородый старик в белом, расшитом серебряными нитями хитоне.