Живые тени ваянг - Стеллa Странник Страница 8

— Катя, ты не уснула?

— Это я задумалась. Впервые вижу, чтобы музейными экспонатами были мыльные пузыри.

— Аты знаешь, как переводится слово «немо»? «Ничто» — пустое открытое пространство… Вот поэтому-то и есть эти пузыри. Как бы напоминание о том, что детская фантазия с помощью музейных технологий может превратиться в виртуальную реальность.

Через четвертый этаж музея они вышли на ступенчатую крышу, похожую на палубу. С нее открывается панорамный вид на старый город, единственный полноценный вид с такой «смотровой площадки». Архитектор Ренцо Пьяно удивительно точно выбрал место в гавани, вписавшись в которое, музей стал одним из символов Амстердама.

— Смотри, Буди!

Через залив торжественно шествовало какое-то судно. С его стороны доносились звуки духовых инструментов, они-то и создавали праздничную атмосферу. Возможно, там тоже была экскурсия — на палубе толпились люди. А к самой кромке залива приблизились здания Амстердама. Они стояли плотной стеной, возвышаясь над гладкой поверхностью воды, как над зеркалом, в котором можно любоваться собой.

— Катя, мы еще куда-нибудь успеем? Как у тебя со временем?

— Времени очень мало, Буди. Музей тюльпанов [26]мы все равно не посмотрим, он работает только весной. Дом Анны Франк [27]придется оставить на следующий раз. Вдруг еще когда-нибудь посчастливится сюда приехать… Но вот не увидеть Музей мадам Тюссо [28]— это непростительно… Да, самое главное! А «плывучий голландец»? Короче, оставляем «голландца» и мадам. Все!

Когда Катя вернулась домой, Паула уже хозяйничала на кухне:

— Ну ты и пропала! Со своим Буди гуляла?

— Ходили по музеям!

— Да ну? А в ресторане не были?

— Нет.

— Странно. А что же он хочет от тебя?

— Паула, сегодня ночью я улетаю. Вот и вся история… Хочет… хочет… Что он может хотеть, когда меня уже почти нет? Я одной ногой — здесь, другой ногой — в Питере. Да и вообще он мне не пара… Лучше расскажи, что это за «непостоянство гениев», о котором ты утром мне шепнула?

— А-а-а, это? Умрешь — не встанешь! Короче, меня, как корпоративного психолога, пригласили поучаствовать в одном эксперименте. Впервые… заметь, впервые в мире, такое исследование провел нидерландец Симон Риттер [29]. А мои коллеги попробовали его повторить. Более ста студентов они разделили на две группы и дали две минуты на обдумывание проблемы: сделать ожидание в очереди менее скучным. Первая группа приступила к работе сразу, вторую попросили предварительно поиграть две минуты в видеоигру. Смысл был в том, чтобы за время игры подсознание студентов само попыталось найти решение.

— И-и-и?

— Обе группы выдали одинаковое количество идей, хотя… ожидалось, что вторая группа выступит лучше. Слушай дальше… Самое интересное, что студентов попросили выбрать лучшие идеи, изложенные на бумаге. И снова одна группа приступила к заданию сразу, а вторая ушла играть. В итоге вторая группа отобрала в два с лишним раза больше удачных решений, чем первая.

— И кто же оценивал результат? Может быть, он неправильный? — Катя, прищурившись, дала понять Пауле, что тоже может быть довольно серьезным критиком.

— Ты знаешь, какая там была комиссия экспертов? Одни доктора философии… Правда, и я в их числе, хоть и не доктор… Но ты же не сомневаешься в моих профессиональных способностях?

— А применительно ко мне какие можно сделать выводы? — не сдавалась Катя. — Мне ведь не столь интересно, что там у других…

— Применительно к тебе? — переспросила Паула. — Ага! Тебе надо отвлекаться и расслабляться! Ха-ха-ха!

И она опять захохотала, как ненормальная.

— А еще эксперимент доказывет, что многое зависит от настроения испытуемых. У кого лучше настроение — у того лучше результат.

— Понятно, — согласилась с ответом Катя. — Но при чем здесь «непостоянство гениев»? Гениев, заметь, а не сереньких людишек!

Паула задумалась, и от напряжения на ее лице появились несколько морщинок:

— Так вот, эти исследования и подтверждают, что даже самые блистательные таланты выдают удивительно заурядные работы. Никто не застрахован от провалов…

— А знаешь, почему? — добавила она после короткой паузы. — Да потому, что одного воображения недостаточно, нужно выбирать лучшее, так сказать, отсеивать. Об этом писал и Ницше в книге «Человеческое, слишком человеческое»…

— Неужели начнешь цитировать? — Катя язвительно улыбнулась.

— Конечно, нет! Но сказать своими словами смогу… А что, тебе неинтересно?

— Да нет, почему же… Ну, говори-говори… — Катя подошла к плите, здесь на сковородке жарились котлеты, и перевернула их.

— Спалишь ужин, подруга.

— Так вот. Ницше считает, что художники и мыслители, то есть творческие люди, заинтересованы в том, чтобы народ верил во внезапное творческое озарение. А на самом деле фантазия гения выдает и гениальные, и средненькие, и вовсе никудышные идеи. А вот разум, заметь, разум — делает их отбор… Вот так!

— Получается, что все великие люди были просто великими тружениками?

— Именно! Отсюда вывод? Ну? Вывод про нас! Катя, не спи!

— Отсюда вывод, что у нас гораздо больше шансов стать гениями!

— О! Вот что значит — моя школа! — Паула показала указательным пальцем на себя, словно в помещении была еще одна такая же дива, и, выложив котлеты на плоское блюдо, поставила его рядом с гигантской салатницей. — А это у меня греческий салат… с помидорами, маслинами и брынзой… Твой любимый…

— Ты знаешь, Катя, — произнесла она, устраиваясь поудобнее на стуле с высокой спинкой, — я живу здесь, в большом городе, и все у меня есть, а будто одна…

— Паула, у тебя так часто меняется настроение! — заметила Катя. — Может быть, тебе нужно сходить…

— Да-да, подруга, договаривай! И к кому же мне обратиться? К психологу? То есть, к самой себе? — Ее указательный палец с длинным ногтем грозил проткнуть тонкую шелковую ткань на груди.