Хозяин - Василий Коростелев Страница 8

Старик вздохнул, опустил бинокль и убрался со своего наблюдательного пункта, расположенного на чердаке дома, откуда, хорошо просматривалась дорога со стороны Совхоза. Далее смотреть на дорогу бесполезно, вечерние сумерки стремительно надвигались на поселок. Пора было перебираться на основную позицию, которую Максим Андреевич смастерил у себя во дворе. Собственно, все, что успел соорудить старик, представляло собой десяток мешков с песком, уложенных в штабель под навесом крыши, напротив ворот, через которые отлично просматривалась единственная улица поселка. Старик пристроил ПК на сошках в гнезде амбразуры, еще раз проверил пулеметную ленту и застыл в ожидании. Впрочем, ждать ему пришлось недолго. В вечерней тишине послышался глухой топот копыт по подмерзшей к ночи дороге, а затем группа всадников остановилась у дома Азиза. Жители поселка, зная расклад, боялись высунуться из дома, улица была пустынна. Через небольшой промежуток времени со двора Азиза выметнулась группа бойцов и разделилась на две части. Одна из групп направилась к подворью старика. Максим Андреевич припал к пулемету и, когда первые бойцы достигли пятидесятиметрового рубежа перед его позицией, нажал на гашетку…

* * *

Утренний холод пробирал до костей, в сизом тумане пряталась голова запряженного в пустую телегу Ворона. Мы медленно брели по просеке, разговаривать не хотелось, да и о чем в лесу говорить? В лесу слушать надо… Юра шел впереди, зачем-то держа в руках вожжи, с просеки все равно не свернешь, а Ворон умная животина, сам остановится, коли нужда будет. Митька задумчиво шагал рядом со мной, машинально сбивая серые головки прошлогоднего тысячелистника тонким прутком. Что-то он сегодня не в духе, наверняка сон плохой видел. С утра копался в своей котомке, зачем-то захватил в дорогу свои бомбы, не взял свой дробовик, попросив вместо него укороченный автомат (мы часть оружия и патронов все же не стали прятать в схрон, донесли сразу до заимки) и набив пару рожков патронами. Хоть он и каждый патрон просматривал, все равно эта «пукалка» может в любой момент подвести. Патроны старые, еще заводского изготовления, порох может быть испорчен. Я снарядился как всегда – дюжина патронов с картечью и пять жаканов к своей «тулке». Ну и, естественно, нож из рессорной стали прихватил, как же без него. Юра не охотник – взял только короткий палаш с широким лезвием, вон меж ног у него болтается, так, для представительности…

Запах гари я учуял за пару верст до поселка и невольно ускорил шаг. Догнал Юру и, перехватив вожжи, заставил Ворона идти легкой рысью.

– Что там? Что? – окликнул Митька, и невольно все перешли на легкий бег.

Выбравшись на дорогу, все попрыгали в телегу и, дребезжа плохо подогнанным колесом, въехали в поселок…

Дома не было. На его месте лишь сиротливо торчала выглядевшая без каркаса неимоверно длинной кирпичная труба…

Несло гарью, и поднявшийся ветер гонял пепел и угли вперемежку с остатками вновь разгорающихся головешек.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – почему-то прошептал химик…

– О чем это он? – тупо подумал я. – С чего он посчитал, что сегодня его день?

Митька резко кинулся к своему дому. Рассеянно оглядывая пепелище, я заметил движение у соседского забора.

– Степан, быстро сюда!

«А, сосед Яков Петрович, проснулись уже…» – почему-то злобно подумал я.

Фельдшер энергично махал рукой, не издавая больше ни звука, но явно призывая к тишине и осторожности. Через пару минут мы с Юрой сидели в «глухой», без окон, комнате и слушали скороговорчатую, сбивчивую трель Петровича…

– Я, как увидел, что Митька домой побежал, так свою Светку сразу же за ним послал, а то сейчас дел натворит. Ко мне ему надо задами пробираться, а уж тут решим, что делать дальше… Ждут вас у Азиза, со вчерашнего дня, трое ждут, остальные-то уехали…

– Ты погоди, давай по порядку, где дед? Что с Митькиными родичами?

– Нет больше деда, Степа, и Митькиных родителей тоже нет…

Петрович всхлипнул и тут же, вроде устыдившись, продолжил рассказывать…

В общем, как я понял, приехали вчера уже под вечер совхозные, человек тридцать, заглянули ненадолго к Азизу и сразу же к моему и Митькиному дому подались. Что происходило у Митьки – Петрович не знал, а вот дед дал им бой, не предупреждая, из сарая пулял из пулемета. Похоже, троих сразу положил, да и потом Петрович пятерых раненых видел, на телегу грузились…

А потом они прошли задами и подожгли сарай и избу, когда все занялось, дед вроде не захотел сгорать заживо, выбежал – тут они его и убили…

– Теперь четверо сидят, ждут вас. У Азиза самогона вчера нахлестались, а может, решили с утра вместе с ним пограбить ваш схрон. Вон телегу оставили, поделить товар решили. Что делать-то будем, Степ? – Петрович по-собачьи жалостливо заглядывал мне в глаза, чуть не поскуливая…

– Счас, счас, Петрович…

«Фу, блин, как мне хреново-то».

– А кто ими рулил? – спросил я.

– А… да вроде сын совхозного старосты, весь дерганый, башка перемотана, он еще над Митькиной сестрой изгалялся, с собой увез потом… А деда мы ночью в Митькин дом перенесли, все они там теперь, лежат рядком…

Тут ни с того ни с сего пришла мысль, что Митька чуял, еще утром чуял, ему сердце подсказало… А мне нет… Вот, кстати, идет и он, лицо белое, губы трясутся, из-за спины, с любопытно-сочувствующим лицом выглядывает жена Петровича – Света.

Митька говорить не мог. Нагнетая в себе вполне контролируемую ярость, я рявкнул: – Садись! – И когда Митька как подрубленный упал на табурет, я продолжал распоряжаться: – Петрович, распряги и заведи мерина в сарай, его с улицы увидеть могут. Счас бандюг кончать будем!

Сиди! – (это я химику). – Из тебя стрелок как из меня балалайка… В доме, вместе с фельдшером останешься! – Митьке: – Чем ты там, в мешке, сегодня под утро шебуршился, что там за бомбы?

Митька молча протянул котомку, на дне которой помимо еды и патронов я увидел пять бомб. Самодельные, как я и предполагал ранее, но тоже подспорье…

Пока Петрович с женой распрягали Ворона, Митька, вперившись взглядом в стенку, тупо раскачивался на табуретке, а Юра машинально вертел на столе забытую кружку. Я все обдумал, и через двадцать минут мы с Митькой уже сидели в засаде…

Наш дом крайний в поселке, с тылу к нему примыкает неширокий овраг, противоположный склон которого существенно выше. Вот там, на высоте, в кустах и засел Митька с автоматом. Я же расположился на другой стороне улицы, спрятавшись за полуразрушенным фундаментом брошенного дома, бомбы мы поделили по-братски. Митьке две – мне три. В принципе конструкция несложная, и оба наших механика-химика (Митька под моим напором отошел слегка к тому времени) объяснили мне принцип действия и предполагаемую дальность разлета осколков бомбы.

Зимний день набирал силу, когда от Азизова подворья отделились фигуры семи человек и телега с запряженной в нее соловой [6]лошадкой. В поселке и доселе тихом движение замерло совсем, даже собаки убрались с улицы.