Адмирал галактической империи - Михаил Михеев Страница 8

Впрочем, использовать броненосный космический монстр не потребовалось. Просто рано утром жители маленького горного аула были разбужены ударами прикладов и вышвырнуты из своих домов на улицу. А на улице их ждала совершенно неожиданная картина – несколько десятков человек в странной чёрной форме с непривычного вида оружием на изготовку.

Кто-то начал возмущаться… И один из «чёрных» достал здоровенный пистолет и, приставив ствол к его лбу, спустил курок. Пуля вышибла мозги, разбив в клочья череп и забрызгав стоящих вокруг кроваво-серой кашей. Мгновенно установилась гробовая тишина. Олаф одобрительно кивнул прячущему пистолет в кобуру сержанту – так с ними и надо, язык силы понимают все.

– Мне нужен Умар Джанкоев.

– Его здесь нет… – начал было кто-то, но тут же, охнув, согнулся от страшного удара прикладом под рёбра.

– Молчать, урод, я не спрашиваю, я говорю – ведите его сюда. А не то сейчас всем обрезание сделаю. Под самый корень.

Местные угрюмо молчали. Стоящий перед ними человек выглядел как русский и говорил как русский, но вёл себя не как русский. И окружающие его солдаты тоже русскими не выглядели – все как на подбор высокие, сильные… Породистые – иного слова не подберёшь. По сравнению с пацанами-срочниками они выглядели просто пугающе. Некоторые вдобавок были одеты в нечто напоминающее рыцарский доспех, только выглядящий невероятно совершенным. Оружие своё необычное они держали хватко и, главное, пускали его в ход не то чтобы не задумываясь, а с видимым удовольствием. И чувствовалось, что они в грош не ставят ни самих жителей деревни, ни возможных неприятностей от последствий своих действий.

Однако толпа по-прежнему молчала. Олаф пожал плечами: ну что же, он предупреждал. Небрежный кивок одному из солдат, и тот, переведя свой плазменный излучатель в режим огнемёта, повернулся к ближайшему дому. Шелестящее пламя тут же окутало постройку. Кто-то закричал, толпа качнулась было вперёд – и тут же встала. Длинная очередь из автомата прочертила в пыли перед ними пунктирную черту, заходить за которую не рекомендовалось. Намёк был понят – местные цивилизовались прямо на глазах.

– Где Джанкоев?

Солдат с огнемётом развернулся ко второму дому.

– Не надо! Не жгите! Я скажу!

Две минуты спустя Умара Джанкоева выволокли на площадь – он скрывался в подвале дома родителей своей жены. Олаф презрительно посмотрел на него и небрежно бросил:

– В машину.

Потом он, сопровождаемый двумя солдатами, подошёл к дому, поглядел на него, пожал плечами и бросил в дом плазменную гранату. Полыхнуло – и секунду спустя на месте дома осталась только груда дымящихся развалин. Потом притащили тех, кто жил в этом доме, швырнули перед Олафом на колени. Супер брезгливо скривился.

– Сейчас вам вживят чипы. Попытаетесь извлечь – взорвутся. Если через сутки вы ещё будете на русской земле – они тоже взорвутся.

– Что вы делаете! – взвыла какая-то женщина.

– А что вы хотели? – почти ласково, но в то же время брезгливо спросил Олаф. – Запомните, крысы, есть законы, и они обязательны для всех. А для тех, кто решил, что ему закон не писан, будет обязательная виселица. Пшла!

– Они не успеют убраться из страны, – заметил кто-то из спецназовцев.

– А мне-то что до того? – искренне удивился Олаф. – Ладно, пошли потрошить эту скотину. Мне адмирал голову оторвёт, если я не хлопну главного заказчика.

Заказчика своего Умар сдал почти сразу – и заслужил лёгкую смерть. Ещё через три часа тело чиновника, сидящего совсем недалеко, в областном центре, нашли в его кабинете. Причина смерти была ясна без всякой экспертизы – его затоптали ногами, обутыми в тяжёлые ботинки с необычным рисунком протектора. Умирал он тяжело и перед смертью назвал того, у кого получал деньги…

Вот так, по цепочке, которая включала ещё немало звеньев, и дошли до шейха. Шейха допросили, повесили, засняв процесс на видео, и теперь минировали дворец (в подвалах, кажется, оставался кто-то живой, но это было поправимо – взрыв всё равно разнесёт здесь всё вдребезги) и решали, что делать дальше – слишком неожиданной оказалась полученная от него информация.

– Я всегда думал, что они враги…

– Хе, ты наивен, как ребёнок, Олаф.

Джим, удобно развалившись в кресле, потягивал из высокого бокала отличное вино. Шейх, похоже, не слишком соблюдал религиозные запреты, и Джим этим бессовестно воспользовался. Полюбовавшись на икебану из висящего араба, Джим продолжил:

– Пойми, миром правят деньги. Это мы с тобой знаем, что есть и другие стимулы – честь, благодарность, дружба… Остальные этого просто не понимают.

– Не обобщай. В мире ещё немало нормальных людей. Да вот наши экипажи хотя бы…

– Да так-то оно так. Я в общем смысле говорю. Просто слишком много тех, кто меряет на деньги всё подряд. Вспомни, ваша страна рухнула как раз тогда, когда количество таких вот людей, для которых деньги заменили честь и совесть, превзошло критическую массу. И у меня в стране то же самое. Я это к чему веду? На людях эти уроды могут сколько угодно проклинать друг друга, но когда дело доходит до денег… Словом, я ничуть не удивлён, что шейх сотрудничал с разведкой Израиля. Хорошо хоть, имена назвал, гад.

– Ну, дальше придётся по официальным каналам. У Израиля хорошая контрразведка, вытащить этих ублюдков и не засветиться слишком сложно.

– Официально не получится – не отдадут. Надо бить их, причём так, чтоб «мяу» потом сказать не смели.

– Не любишь ты евреев, – с деланым неодобрением покачал головой Олаф.

– А чего мне их любить? У меня ориентация нормальная. Вот евреек – да, люблю, даже очень, а мужчин-евреев любить мне как-то не с руки, – усмехнулся Джим. – А вообще, если кроме шуток, – да, не особенно я к ним хорошо отношусь.

– Однако же, Джим, ты антисемит… Вот не ожидал от толерантного американца.

– Ты, Олаф, неприличными словами не обзывайся. Я нормальный американец, а не нынешние жвачные. Ты пойми, среди евреев масса умных, порядочных людей. Только вот попал я как-то в Израиль во время их Пасхи… Как там она называется? Не важно. Вот и нарвался на их ортодоксов. Они вели себя как абсолютные сволочи, разве что ноги об меня не вытирали. Богоизбранные, блин… В общем, с тех пор я ни евреев, ни Израиль не люблю.

– Логично. Честно говоря, я не во всём с тобой согласен, в каждом народе есть разные люди, но тебя я понимаю. Хорошо, если окажется, что они замешаны, а признаться не захотят, то испытаем на Израиле кварковую бомбу. Мне все равно её испытать хотелось.

– Понеслись над ними кварки, превратив мерзавцев в шкварки, – скаламбурил Джим.

– Не смешно. Но актуально. Поддерживаю.

И они чокнулись бокалами из тончайшего стекла, наполненными великолепным вином.