Вавилонские сестры и другие постчеловеки - Брюс Стерлинг Страница 8
Вавилонские сестры и другие постчеловеки - Брюс Стерлинг читать онлайн бесплатно
Повсюду воет сигнализация. Камень выбегает в гостиную с ее бесполезным теперь видом на город. Подходит к двери в коридор, но та не открывается. Он тянет руку к панели ручного управления, но мешкает.
Что он может, он же ослеп? Только шаркать и спотыкаться, путаться под ногами. Лучше остаться здесь и подождать: вдруг что-нибудь произойдет.
Тут Камень вспоминает Джун, почти ощущает ее запах. Разумеется, она вот-вот придет и все объяснит.
Верное решение. Нужно дождаться Джун.
Три минуты Камень нервно меряет шагами комнату. Он не может поверить в свою слепоту. Тем не менее он почему-то знал, что однажды это случится.
Сирены замолкли, позволив Камню почти подсознательно услышать шаги в коридоре. Звук приближается к его двери. Джун? Нет, вряд ли. Его «ощущение жизни» настаивает, что ночной гость ему незнаком.
Включаются инстинкты, приобретенные в джунглях Бронкса. Он перестает гадать о происходящем, превращаясь в скорость и страх.
Шторы в комнате подвязаны тонкими бархатными шнурами. Камень поспешно срывает один, занимает позицию сбоку от входной двери.
Когда дверь вышибают, ударная волна едва не сбивает Камня с ног. И хотя Камень чувствует во рту кровь, он восстанавливает равновесие как раз в тот момент, когда незнакомец врывается мимо него в комнату.
В мгновение ока Камень оказывается на его дюжей спине, берет «в замок» ногами и накидывает на горло шнур.
Мужчина мечется по комнате, сбивая мебель и вазы. Наконец он падает, тяжело приземляясь на Камня.
Камень не ослабляет хватки, пока не убеждается, что противник перестал дышать.
Его враг мертв.
Камень жив.
Он с трудом выползает из-под обмякшей туши, ему больно, его трясет.
С трудом вставая на ноги, он слышит топот бегущих к его комнатам ног, слышит голоса.
Первым, окликая Камня по имени, врывается Джеррольд Скарф. Заметив Камня, Скарф кричит:
– Носилки сюда!
Какие-то люди взваливают Камня на носилки, собираются унести.
Скарф идет рядом и ведет сюрреалистический разговор.
– Они узнали, кто вы, мистер Камень. Этот – единственный ублюдок, кому удалось мимо нас проскочить. Остальных мы задержали в развалинах на верхних этажах. По нам ударили направленным электромагнитным излучением, которое вывело из строя всю электронику, включая ваше зрение. Когда его выжгло, вы, возможно, потеряли несколько клеток мозга, однако непоправимого вреда нет. После излучения они выпустили боеголовку по этажу миз Цитрин. Скорее всего, ее смерть была мгновенной.
Камню кажется, что его разнесло на куски – и физически, и психологически. Зачем Скарф ему все это рассказывает? И что с Джун?
Камень произносит ее имя.
– Она мертва, мистер Камень. Когда нападающие начали ее обрабатывать, она покончила жизнь самоубийством с помощью имплантированной капсулы с ядом.
Все ландыши вянут, когда приближается зима.
Бригада с носилками достигла медицинского отсека. Камня переносят на кровать, руки в перчатках начинают обрабатывать его раны.
– Мистер Камень, – продолжает Скарф, – я настаиваю на том, чтобы вы прослушали эту запись. Дело срочное и займет у вас не более минуты.
Камень уже начинает ненавидеть этот неуемный голос. Но он не может заткнуть уши или впасть в благословенное забытье, а потому вынужден слушать поставленную Скарфом запись.
Говорит Элис Цитрин.
– Кровь от моей крови, – начинает она. – Ты единственный, кому я когда-либо могла бы доверять.
Камня охватывает отвращение, когда все встает на свои места, и он догадывается, кем и чем является.
– Ты слышишь это после моей смерти. А это означает, что все, построенное мной, теперь твое. Всем нужным людям заплачено, чтобы они о том позаботились. Твое дело – сохранить их лояльность. Надеюсь, наши беседы тебе помогли. Если нет, удачи тебе понадобится даже больше, чем я могу пожелать. Пожалуйста, прости, что я бросила тебя в Джунксе. Но дело в том, что хорошее образование исключительно важно, и я полагаю, ты получил наилучшее. Я всегда за тобой наблюдала.
Скарф останавливает запись.
– Какие будут распоряжения, мистер Камень?
С мучительной медлительностью Камень размышляет, а невидимые люди ухаживают за его телом.
– Просто приберитесь в доме, Скарф. Просто разберитесь с этим чертовым беспорядком.
Но произнося эти слова, он уже знает: это работа не для Скарфа.
Это его работа.
Перевод: Т. Бушуева, 2006.
Боже, как мы были счастливы, Елена и я, счастливы в мире, словно сошедшем с полотен Вермеера! Наши дни и ночи были полны зрительных откровений, от которых, как от огнива, воспламенялись все наши чувства. Желание охватывало нас с такой силой, что порой казалось, будто от его всепоглощающего пламени займется все вокруг, пока, выгорев до еле тлеющих угольков, оно не стихнет, чтобы уже в следующее мгновение подобно фениксу снова вспыхнуть адским огнем. Еще не было такого момента, когда бы жизнь дарила нам столько радости, никогда еще не были мы с Еленой так влюблены в окружающий нас мир и друг в друга – такую любовь нам обоим довелось изведать впервые.
И тем не менее я с самого начала знал, что нашей идиллии не суждено продлиться вечно. Подобное блаженство было не для нас, такие вещи вообще не длятся долго. Не знаю, отчего в моем подсознании вдруг поселился червь сомнения – еле слышным своим голоском он то и дело нашептывал про утрату, пресыщенность, усталость. Возможно, причиной тому было воспоминание о жадности, если не откровенной до неприличия алчности, с какой Елена впервые предложила мне изменить наше естественное восприятие.
Помнится, в тот весенний день она пришла ко мне домой (тогда мы с ней еще не жили вместе – своего рода символ того, что каждый из нас существовал в своем мире, что наверняка раздражало ее), причем пришла в таком настроении, какого я за ней до этого не замечал. Я пытаюсь представить себе ее прежнее лицо, каким оно явилось мне в тот роковой день, но, увы, сделать это сейчас практически невозможно, особенно после того головокружительного каскада зрительных ощущений, которые нам с ней довелось испытать, отчего события, случившиеся с нами тогда, почти не поддаются визуальной реконструкции. Даже не верится, что я мог забыть тот взгляд на мир, который когда-то, на протяжении тридцати с небольшим лет, был естественен для меня так же, как простое дыхание. Такое впечатление, что мое естественное восприятие – то, в котором я родился, – это тоже живопись, и оно таится где-то очень глубоко, под слоем других ощущений, и контуры его можно проследить лишь в общем.
Как бы то ни было, но наш разговор мне запомнился отлично – слава богу, я сумел воспротивиться искушению перенестись в мировосприятие композиторов, ведь иначе память оказалась бы похоронена под лавиной божественных звуков. Я нередко мысленно прокручивал наши слова, стараясь при этом понять, существовал ли тогда для меня способ каким-то образом обойти странные желания Елены – с тем, чтобы одновременно избежать и рая, и преисподней, что подспудно вызревали в ее железных капризах, и одновременно не лишиться ее любви.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии