Ветлужская Правда - Андрей Архипов Страница 8

– Понятно…

– А что касается жилья… – продолжил полусотник, немного горячась, – так местный мужик при поддержке своих родичей сам возведет себе пятистенок и не будет ждать ни от кого милости. Ему нужна свобода и защита! Он должен знать, что если придет на наши земли, то получит и то и другое, кем бы он раньше ни был! Я не говорю об убийцах, ворах и прочей швали! Если вскроется подобная ложь, то мы сами повесим такого наглеца или выдадим головой по первому требованию!

– А если холоп прибежит? – вскинулся на этот раз Николай.

– Тогда община должна понимать, что берет на себя ответственность за его укрытие. В первую очередь финансовую! А что ты хочешь? Бодаться с суздальским князем и сдерживать нашей сотней его вооруженные тысячи? А следом воевать с Волжской Булгарией, Новгородом, Киевом?.. То-то же! Брать надо, но и нести ответственность – тоже. И еще… я Трофима никогда не предам, и он это знает. А у нас с вами получается самый настоящий обман. Да и бороться с ним легко – достаточно заявить, что данный документ никакого отношения к воеводе не имеет!

– И что ты предлагаешь? – хмыкнул Вячеслав.

– Да ничего нового, то же самое, о чем мы с вами рассуждали. Обязанности человека и его права! Свободу, мол, получишь, но для этого должен брать в руки топор и идти ее защищать! Без исключений! А не идешь по каким-то причинам, пусть и весьма весомым, то лишаешься права голоса и возможности занимать какой-нибудь пост! Единственным исключением могут быть немногочисленные мастеровые. – Иван бросил взгляд на одобрительно кивающего Николая и добавил: – Однако им тоже нежелательно вставать над местным людом, поскольку через некоторое время они закопаются в своих железках и перестанут понимать его чаяния! Пусть гильдию организуют и там устанавливают свои порядки!

– Пусть так, – кивнул Тимкин отец, оглаживая свою бороду. – Мастеровым власть над людьми не нужна.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно щелкнул пальцами полусотник. – Но надо все это обсуждать вместе с местным населением, а не сидеть по углам как заговорщики. Только тогда получится что-то жизнеспособное! Кроме того, данную писанину разводить на десятки листов не надо, должно получиться что-то емкое, но вместе с тем краткое. А потом надо запускать этот документ втихомолку в массы, как Вовка и предлагал! В основном к черемисам, их чада уже обучаются в нашей школе языку, так что проблем быть не должно! Пусть пропагандирует у них ветлужский образ жизни! Это будет уже не обман, а уловка… да еще по отношению к соседям, а не к родичам! Здесь такое одобряется. А уголовное и административное право напишутся сами собой, постепенно! Возьмем что-то из традиций нашей копы, что-то из Русской Правды, римских законов…

– Может быть, нужно на каждый пункт создать свой лозунг? – подал голос Тимка, молчавший все это время. – Чтобы легче запоминался? Например, «Век живи – век учись», «Без наук – как без рук»…

– А что? – смутился Вячеслав. – Тимка прав. Так до людей дойдет быстрее. Могу еще предложить… «Человек без знаний – все равно что гриб: хотя на взгляд и крепкий, а за землю плохо держится».

– Вот! – подвел итог одобрительным возгласам Иван, посмеиваясь. – Так и пиши перед словами об обучении! А в конце документа добавим: «Закон что дышло: куда повернешь, туда и вышло»… – После того как оживление, вызванное новыми предлагаемыми поговорками, угасло, полусотник обернулся к лекарю. – Так что давай, Слава, формируй новый документ вместе с Трофимом, и обсуждайте его на малом совете. А я прямо сегодня попробую воеводе словечко замолвить за такой подход к делу. Думаю, что он не погнушается принять к сведению мое мнение… Все это одобряют? Отлично! А наши лозунги… для того чтобы их предложить, надо просто найти подходящий момент, вот и все… Хм.

Вовка опять улыбнулся, вспоминая их с Тимкой дальнейшие ухищрения по поиску новых поговорок. Здорово было! Они даже организовали школьный конкурс, где в качестве главного приза выступал самострел с плечами, сделанными из единой железной пластины. Многократно прокованная сталь упруго подавалась под нажимом мальчишеских ладоней, томно отзывалась звоном на несильные удары и причудливо отсвечивала на солнце завитками узоров и жирным глянцем нанесенного воска.

Первый опыт кузнецов вышел на загляденье и вызвал такой шквал новых предложений, что устроители конкурса были бы погребены под их весом, если бы они подавались в письменном виде. Правда, большой пользы это не принесло, зато в течение двух недель почти каждый ученик обзавелся деревянной заготовкой для будущего арбалета, набором тетив из конского волоса и болтами с самым разнообразным оперением.

Все свободное время мальчишки с горящими глазами обсуждали достоинства и недостатки спусковых механизмов, хвастали точеными ложами и ждали, когда же у кузнецов дойдут руки до новых пластин, «козьих ножек» для взвода самострелов и наконечников для болтов. А сколько стрел было потеряно в мартовском снегу, когда начались пристрелки грозного оружия! Сколько конских хвостов было основательно прорежено темными ночами! Сколько слез украдкой было пролито, если выстраданная конструкция не желала посылать стрелы точно в цель или вычурный спусковой механизм, который был «самым-самым» среди всех остальных, рассыпался грудой обломков! Приходилось утешать и помогать, советовать и ругаться… Но что это было за время!

Неожиданно под ногами у Вовки оказалась прошлогодняя еловая шишка, и он стал ее гонять, пытаясь не попасть голыми пальцами по выступающим массивным корням, вылезшим почти на середину тропы. Как же хорошо! Скоро он придет в Болотное, и там они с ребятами попробуют получить настоящее стекло!

Первые опыты были поставлены на основе довольно распространенных среди местного населения рецептов. Мешали одну часть песка с суриком, плавили в печи и получали стеклянную массу, которую можно было вытягивать, накручивать, куда-то заливать. Сам сурик представлял собой окись свинца, из которой мастеровые люди иногда делали красно-оранжевую краску, распыляя раскаленный металл в воздухе, быстро его охлаждая и в дальнейшем перемалывая в мельницах. Однако такая масса не поддавалась дутью – она была слишком жидкой. Таким образом, ветлужские мастера могли получать лишь глазурь на посуде, стеклянные бусы и браслеты. Уже зная, что производство стекол в Киеве поставлено на широкую ногу, хотя и держалось в строжайшем секрете, Вовка недоумевал: кто мог поделиться таким рецептом изготовления, который является фактически тупиковым? Византийцы, которых местные называют ромейцами? А для чего? Чтобы у них не было конкурентов?

Точные ингредиенты для изготовления стекла вспомнили сообща. Точнее, сначала Мокша упомянул расстроенному Вовке, будто он слышал про золу, которую добавляют в стеклянную массу. После этого был устроен мозговой штурм, в который вовлекли главного технолога ветлужцев. Но на удивление всех, точный рецепт изготовления вспомнил не дядя Коля, а Вовкин отец.

Довольный тем, что его сын собирается получать поташ для мыла, которое ему было необходимо позарез, он заявил, что и для стекла такой рецепт годится. По крайней мере, золу или соду, нужные для плавки и выделки, в стекло точно добавляли, как и известь для блеска и химической стойкости. А вместо золы можно ведь использовать тот же поташ, хотя для килограмма этого сырья нужно переработать почти целую тонну древесины… После этого и дядя Коля часто закивал головой, добавив лишь, что сода лучше, а с золой стекло должно получаться зеленоватым и надо что-то использовать для его обесцвечивания. Про известь он не слышал, но охотно верил, что такое возможно. А еще сказал, что можно получить разноцветное стекло, используя определенные добавки. Раз местные используют сурик, который является оксидом, судя по способу его получения нагревом в воздухе, то можно попробовать другие окиси металлов, той же меди…