К морю марш вперед! - Александр Харников Страница 8

– Видишь ли, Даша, – сказал Баринов, лучезарно улыбаясь мне. – До нас дошла информация, что англичане, которые крепко получили по носу и здесь и в Ревеле, готовятся взять реванш. Мартовский заговор, организованный братьями Зубовыми и Паленом, провалился. Положение у джентльменов из Лондона хуже губернаторского – их престиж на континенте серьезно подорван, а союз России и Франции, направленный против Англии, заключен. Все это вызвало панику среди британских власть предержащих. Им ничего не остается, как пойти ва-банк. Уцелевшая агентура англичан собрала всех недовольных Павлом, поляков, бунтовавших при Костюшко, и роялистскую шушеру. Денег джентльмены из Сити не пожалели – всем участникам заговора заранее обещали золотые горы и реки, полные вина. Ну, а для начала, чтобы они вдохновились и воспряли духом, потенциальным цареубийцам выдали солидные авансы.

– Да я все это понимаю, Николай Михайлович, – со вздохом ответила я, – только на императора обижаться у меня нет причин, к французским роялистам, как вы понимаете, я не принадлежу, да и к мятежным полякам тоже. И потому мне не совсем понятно, как вы попытаетесь внедрить меня в их ряды. Хотя… Я, кажется, поняла, о чем идет речь. Вы предлагаете попытаться выйти на заговорщиков через Барбару Каминскую? Только, как мне кажется, зря все это. Прекрасная полька просто сходит с ума по Сычу – пардон, по Герману Совиных. У них, похоже, дела зашли слишком далеко…

Тут я покраснела, вспомнив, как однажды, вернувшись утром после свидания с Сычом, Барбара неожиданно разоткровенничалась и рассказала мне, как там у них все происходило. Оказывается, Сыч еще тот ходок, прямо Казанова в камуфляжке. Закружил, понимаешь, бедной девушке голову и затащил ее к себе в постель. Или она его? Тут дело темное… Правда, как призналась Барбара, он не был у нее первым. Где-то в Польше остался бравый хорунжий, уговорами и клятвами в вечной любви соблазнивший юную и пылкую девицу. Потом хорунжий сказал своей коханой «до видженья» и скрылся в неизвестном направлении. Такая вот грустная история. Но Барбара и слышать теперь не желает о том хорунжем.

Я прямо рассказала обо всем этом Баринову. Тот кивнул, внимательно посмотрел на меня, после чего добавил, что все это ему известно и что, похоже, у Германа тоже имеются некие нежные чувства к Барбаре.

– Пойми, Даша, мне совсем не хочется, чтобы Барбара загремела на каторгу, как участница заговора против императора. А если она окажет, пусть даже и помимо своей воли, определенное содействие в ликвидации этого самого заговора, то ее не привлекут к уголовной ответственности, и она может и дальше быть с Германом.

– Да, но я-то что могу сделать?! – честно говоря, мне не до конца была понятна моя роль во всех этих шпионских игрищах.

– Ты можешь получать от нее дополнительную информацию, – нравоучительно произнес Баринов, – которую она по той или иной причине решила не сообщать Герману. А тебе, как единственной подруге, она может рассказать между делом о планах заговорщиков.

Мне совсем не хотелось становиться агентессой при Баринове и его конторе. Только ведь, если заговорщики все же сумеют убить царя… Ведь они не пожалеют ни супругу, ни царских детишек. Возможно, что эти изверги не тронут великого князя Александра Павловича, потому что им будет нужна марионетка, обладающая правами на российский престол. Нет, лучше, чтобы такого не произошло. И я согласилась…

Сегодня вечером, как всегда, мы отправились с Барбарой в нашу «лазню» – так по-польски моя подруга называла санузел, в котором мы споласкивались перед сном. Стараниями моего отца и Кулибина для нас там сварганили что-то вроде душевой кабинки, чана с теплой водой и лавок, на которых можно было посидеть и немного обсохнуть. По указанию императрицы нас за счет казны регулярно снабжали довольно приличным душистым мылом. Только я все равно скучала по оставшимся в XXI веке шампуням, лосьонам и кондиционерам.

Барбара сегодня была явно не в настроении. Она не болтала со мной, как обычно, о разных пустяках, а все больше молчала. А на мои вопросы отвечала неохотно и односложно. Я попыталась ее разговорить, но у меня долго ничего не получалось.

Но не зря папа называл меня маленькой занудой. После того, как мы помылись и, завернувшись в простыни, присели на лавочку, чтобы расчесать волосы, Барбара неожиданно всхлипнула, а потом разревелась, да так, что слезы из ее глаз полились ручьем.

Я попыталась ее успокоить, и, в конце концов, мне это удалось. Обтерев заплаканное лицо Барбары мокрым полотенцем и приобняв ее за плечи, я стала убеждать польку, что все вокруг хорошо, мир удивителен и прекрасен, а потому надо радоваться ему и стараться не замечать разных неприятных пустяков.

Барбара немного успокоилась, с благодарностью посмотрела на меня, а потом, как обычно бывает в подобных случаях у нас, женщин, ее прорвало, и она со мной разоткровенничалась.

– Я так боюсь, что эти мерзавцы убьют Германа, – дрожащим голосом сказала она. – Они настоящие забуйцы ^[5]. Панна Дарья, если бы вы только знали, что они готовят. Они хотят убить самого… – тут Барбара вздернула подбородок кверху, показывая, что речь идет об очень и очень высокопоставленной особе.

– Кто они, я ничего не понимаю?.. И при чем тут Герман? – прикинувшись шлангом, спросила я.

– О, это очень страшные люди. Они готовятся напасть на царский дворец, чтобы убить императора Павла и всю его семью. Главный у них – князь Чарторыйский. Этот сын курвы наставляет рога великому князю Александру. А сам мечтает перебить все царское семейство и сесть на русский трон. «Мы, Гедиминовичи, знатнее Романовых!» – хвастался он. А ведь все в Польше знают, что никакой он не Гедиминович, а бастард, которого его мать нагуляла с князем Репниным.

– Ха-ха-ха! – рассмеялась я. – А ведь род князей Репниных идет от великого князя киевского Михаила Всеволодовича. То есть настоящий отец пана Адама – Рюрикович. Впрочем, как я слышала, Чарторыйский еще тот мерзавец – живет в доме великого князя Александра Павловича, а в благодарность за гостеприимство занимается блудом с супругой своего благодетеля.

Барбара грустно покачала головой.

– Панна Дарья, этот лайдак получил золото – много золота – от англичан. Он собирает под свои знамена всех недовольных императором Павлом и говорит, что русского царя надо непременно убить. Только сделать это будет не так-то просто. Мой Герман… – тут Барбара снова захлюпала носом, – будет защищать императора до последнего и может погибнуть. А я этого совсем не хочу…

Чтобы у прекрасной польки опять не началась истерика, я снова обняла ее за плечи. Барбара прижалась ко мне, как ребенок к матери.

– Ничего не бойся, – шепнула я ей на ухо. – Мы сделаем все, чтобы царь, его семья и твой ненаглядный Герман остались живы. Я тебе обещаю. Ты мне веришь?

Барбара радостно закивала.

– Я верю тебе, панна Дарья. Вы все необычные люди. Я смотрю на вас и не могу понять – кто вы и откуда. Иногда мне кажется, что вы не от мира сего. Я спрашивала об этом Германа, но он лишь смеялся и крепко-крепко целовал меня.