Мой пушистый фамильяр - Наталья Корепанова Страница 8

А я еще ни разу ей свой живот не показал. И ее это бесит. Тоже мне, самка монстроида нашлась. На кой ей мой живот?

Самое забавное, что приказывать она не хочет. Приказала бы — никуда бы я не делся, открылся бы. А она все ждет, когда я сам это сделаю. Покорность свою продемонстрирую. Не дождется. Пусть хоть до смерти забьет, я только рад буду.

Впрочем, увы, скорая смерть мне не грозит. Слишком прочна шкура монстроида, слишком быстро они восстанавливаются после ранений. Мерлинд называл это каким-то сложным словом. Реде… реве… регенерация, вот как. Регенерация, говорит, у них прекрасная.

Для них-то это хорошо, наверное, а мне порой от нее выть охота. Когда у ведьмы настроение плохое, она меня так гоняет, что за ночь раза по три восстанавливаться приходится. Неприятно, конечно. Мягко говоря.

Но сегодня с ведьмой что-то случилось. Ни разу за весь день не рявкнула, кнутом магическим не огрела, и разговаривала не как обычно, с руганью и криками, а спокойно. Даже «спасибо» сказала. Порядок навела в своей хибаре. Вот за весь год, пока я здесь обитаю, ни разу она в руки тряпку не брала. Зачем? У нее же есть фамильяр. Прикажет, и я сделаю. Чистоту наведу, одежду в шкаф сложу ровными кучками, обед приготовлю. А что монстроиды — звери боевые, к бытовой магии мало приспособленные, и после вложенных в уборку усилий я несколько часов в себя приходить буду, ведьму не волнует. Какая ей разница, как ее раб себя чувствует.

Одно хорошо: ведьма особой любовью к чистоте не отличалась и уборку за год я раза три всего и делал. А пауков она вообще любила и паутину трогать запрещала, вот та и заполонила все углы.

Мне еще поэтому не нравилось прибираться. Попробуй, наведи чистоту, пауков не потревожив. Ведьма ж меня за каждую поврежденную паутинку наказывала.

А в этот вечер, начав уборку, она меня в очередной раз удивила. Всех пауков вымела, тенета убрала, печь почистила. И при этом меня вообще ни о чем не просила. Поэтому и помог ей, когда ушла она умываться, довел дело до конца. Мне ж и самому приятнее в чистом доме жить.

И, как ни странно, в этот раз даже не устал от уборки. Может потому, что основную часть ведьма сама проделала, а я только окончательный лоск навел?

Впрочем, благодаря силе королевского рода, мой монстрик получился намного сильнее магически, чем его дикие сородичи. Думаю, поэтому и призвала ведьма именно меня, а не крестьянина, в котором магии вообще нет. Разве бы обычный монстроид сумел спасти ее от казни?

Демоны! Как я обрадовался, когда ее схватили в первый раз и устроили ей самосуд! Крестьяне близлежащей деревни решили, что это она их посевы потравила, саранчу на них напустила. И сожгли ее на костре. Я наблюдал издали, с опушки леса. И радовался ее воплям.

Ох, как она кричала, когда пламя начало лизать ей ноги! Проклятия сыпала на окружающих, как горох из дырявого мешка. А когда костер прогорел, и я решил улететь, вдруг понял, что не могу это сделать. Что клятва со смертью колдуньи не исчезла, а только усилилась, и, если я хочу остаться в живых, я должен оживить свою хозяйку.

Меня тянуло на кострище так, что пришлось вцепиться в дерево всеми лапами, выпустив когти на всю длину, да еще и хвостом ствол обвить, чтобы не вылететь из леса до того, как все палачи по домам разойдутся. Еле темноты дождался, собрал оставшиеся кости и золу, унес в лес, а потом чуть концы не отдал, ведьму поднимая. В первый раз сам не понял, как это сделал. Просто жить хотелось. Да и клятва помогала, подсказывала.

A ведьма, восстав, только зыркнула свирепо, да еще на мне же злость сорвала. Заявила, что это я виноват, что ее схватили. Что раз я ее фамильяр, я обязан был ее уберечь от казни. И так прошлась по мне магическим хлыстом, что я чуть не до утра рану зализывал. Сил даже на регенерацию не осталось.

Потом узнал, что у деревенских, которых ведьма прокляла, мор начался. Вся деревня за пару месяцев вымерла, никого не осталось. Сильная она колдунья, да еще и злость помогла, видимо. Всю деревню проклясть — это вам не коровью смерть призвать. Сила нужна огромная.

Если бы я это знал, когда только очутился внутри начерченного на земле пятиугольника! Но я тогда как в тумане был. Даже не понял ничего. Рукой-ногой пошевелить не мог, в голове пустота, а в этой пустоте голос звучит: «Равение габрус хаберус. Таравес тинденус фарастен». Заклинание, закрепляющее призванного в пятиугольнике, чтобы, очухавшись, сбежать не смог. А я и очухаться не успел. Если бы в своем теле был, может, и сумел бы понять, что происходит. Но меня ж сразу в монстроида притянуло. А звериный разум — он другой. В чем-то превосходит человеческий, а в чем-то — не дотягивает. Вот я и не «дотянул». Пока приноравливался к новому телу, упустил возможность спастись. Машинально повторил слова за колдуньей, и оказался к ней привязан до конца своей жизни. А живут монстры долго.

А как было не повторить, если пентаграмма сама из меня эти слова вытягивала? Требовала, болью ломала, жилы тянула. Только замешкаешься, как чуть не наизнанку выворачивать начинала. Вот и проговорил, сам не понимая, чего. Потом, когда выпустила меня колдунья из пятиугольника, я на пол рухнул и два дня в себя приходил. И еще долго в ногах и хвосте путался. Попробуйте-ка после человеческого в зверином теле оказаться.

Первые дни еще хорохорился, даже сбежать пытался. Клятва не дала. Да и некуда было бежать. Про то, как к монстроидам относятся, я уже говорил. А искать меня, на что я надеялся, никто не стал. Тело-то мое нашли и даже похоронили с почестями. Поэтому и не искали больше. Никому и в голову не пришло, что жив я.

Так что теперь мне и податься некуда. Даже тела меня лишили. Буду тут торчать до скончания века, выполняя все требования ведьмы.

Сегодня у меня был небольшой праздник. Несколько дней назад колдун, поселившийся у околицы соседней деревни, решил нанести моей ведьме визит вежливости. Но ведьма и вежливость — понятия не совместимые. Повздорили они. Из-за чего — не знаю, не прислушивался. Не интересуют меня их дрязги. А вчера прислал колдун приглашение с извинениями за свою вспыльчивость. Обещал артефакт какой-то показать. Ну, ведьма и прельстилась. Пошла, а меня у оврага оставила, потому что не показываюсь я посторонним на глаза. Нечего слухи распускать про странного фамильяра ведьмы.

Так и сидел я в лесу, пока вдруг меня словно спицей не проткнули. Ох и подскочил я: опять хозяйке опасность угрожает! Кинулся к избе колдуна, а ведьма уже по лесу идет и шатает ее, словно от ветра сильного. При том, что погода на редкость тихая, даже листочки на дереве не шевелятся. Увидела меня, прохрипела: «Спаси! Отравил колдун!», и рухнула на землю. А сама выглядит — краше в гроб кладут. Грязная, словно в луже ее валяли, и юбка, и рубашка порваны. Дрались они, что ли? Или это она через кусты напрямик продиралась, чтобы быстрее до меня добраться?

Упала она и в конвульсиях забилась. А изо рта пена пошла. И я вдруг понял, чем отравил ее колдун. Нет от этого яда противоядия, потому как магией оно подкреплено. И даже я вряд ли справлюсь с его последствиями. Одно дело — костер, он магию не пожирает, только плоть. А есть магия — можно и плоть восстановить. Другое дело — колдовской яд, напрочь выжигающий магию. Тут хоть наизнанку вывернись, а не оживишь. Не жить больше ведьме, а, значит, и мне конец придет.