Евгений - Кэролайн Дж. Черри Страница 8

Теперь Саша думал, стоит ли завтра заводить с Петром столь серьезный разговор вообще. Он заметил, что Эвешка была вообще весь день не в духе, и завтра, вероятно, с ней будет то же самое. Так для чего обострять обстановку. Странно только, что она могла так разозлиться из-за обычного опоздания дочери к ужину.

И вдруг он понял, почему женщина нервничала — ведь она знала, что Ильяна, в крови которой течет кровь ведунов, могла открыть в себе такое волшебство, которым она не сумела бы толком распорядиться, но зато наделала бы кучу глупостей. Которые могли бы быть даже опасными.

Впрочем, Саша не осуждал Ильяну. Она ведь ребенок, а детям свойственна любознательность, от ошибок же никто вообще не застрахован. Он пытался вспомнить, какие побуждения двигали им самим в пятнадцатилетнем возрасте, но что-то это было не слишком успешно.

К тому же нужно понимать — девочка соскучилась жить в этом однообразном мире, где все остается неизменным на протяжении лет. В этом нет ничего ненормального — таково уж свойство человеческой натуры. Саша вспомнил Уламеца, отца Эвешки, который был великим чародеем. Чего он только не умел! Он тоже часто говаривал о человеческой натуре…

Вообще-то Саша больше всего был привязан к Петру. Он значил для него даже нечто большее, чем все книги. С ним было очень интересно поговорить, пообщаться. Несколько десятков шагов до дома Петра стали для Саши своеобразным ритуалом, который ему нравилось исполнять. Саша видел, как росла Ильяна, он делал для нее разные игрушки — вырезал из щепок кораблики, кукол, которые раскрашивал яркими красками. Один раз сделал даже большую лошадь из пня, которой вставил соломенный хвост и гриву.

Сколько радости тогда было! Но теперь Ильяна выросла, игрушки больше не интересовали ее. Вот это-то и пугало Сашу — когда игрушки вытесняются из жизни взрослеющего человека, пустоту должно в душе заполнить нечто иное.

Но чем эту пустоту можно заполнить здесь, в лесной глуши? Теперь игрушки лежали в лубяном коробе на чердаке дома, У Ильяны появилась новая лошадь — ПЕстрянка, но выяснилось, что и Пестрянка больше ее не интересует. И что стало интересовать ее тогда? Ответа на этот вопрос Саша не знал.

Или даже если Пестрянка интересует ее. Когда Ильяна научится как следует ездить, то она дни напролет станет носиться по лесу, никого не боясь — грабители сюда не забредают, тут никогда не было больших дорог, имена всех леших она давно выучила назубок. Помнится, один из леших, старый Мисиги, даже навестил Ильяну, когда она только появилась на свет. Леший внимательно осмотрел ее зелеными глазами, похожими на растущий на столетних дубах мох, и сказал, что глаза у нее точь в точь как у настоящей лесной жительницы. Понятное дело, с его стороны это было самым лучшим комплиментом. И куда эту лесную жительницу могло занести — это вопрос. Ей ничего не стоило выбраться из леса и встретиться с другими людьми. Ильяна воспитывалась просто, она не знала хитростей и уверток.

Каково ей будет там, с людьми, которые живут возле леса? Она ведь такая доверчивая… К тому же они — он сам, Петр и Эвешка — с каждым месяцем теряли контроль над ней.

Конечно, она обладает волшебной силой, но сколько глупостей она может натворить!

Вздохнув, Саша раскрыл толстенный рукописный фолиант и, щурясь при скупом свете свечи, принялся разбирать витиеватые буквы. Было тихо — здесь не было ни домовых, ни дворовых, ни прочей нечисти. В таких домах им просто нечего делать… А мысли его возвращались в прошлое. Если бы он остался жить в Войводе, то он женился бы, делал кораблики и лошадок уже для своих детишек. Да, это было бы, если бы он только захотел жить так, как жили все…

Интересно, подумал Саша, что стало с дядей и тетей, которые воспитали его… И в самом деле, интересно…

Но вообще-то он старался не думать о таком. Уж кто-кто, а Саша отлично знал, к каким бедам ведут печальные мысли. И потому он усилием воли старался переключаться на настоящее с предположений, что случилось с его родными в Войводе, на ком женился его двоюродный брат Михаил, есть ли у него дети, сколько их.

Нет, такие мысли не для него, Саши Мисурова. Ведь у него сейчас хорошая жизнь, всего вдоволь, книги под боком, хорошие люди. Ну что еще можно пожелать?

Пусть в доме царила тьма, пусть там не было слышно детских голосов, но зато стояла тишина. А тишина — это очень важная вещь.

* * *

Трудно было заставить себя не думать об этом, но так уж устроен человек — запретный плод всегда сладок. Ильяна лежала под лоскутным одеялом, что сшила ее мать, и старалась думать о чем-то приятном. Например, о лете.

Каких только ягод нет в лесу! А какие вкусные пироги получаются с этими ягодами! Девушка лежала, уставясь в деревянный потолок дома. Было еще не так темно, и потому она разглядывала трещины в бревнах, которые образовывали разные причудливые фигурки, силуэты людей и животных.

Особенно интересно было, если горела лампа, и тогда по потолку двигались самые причудливые тени. За стеной была комната родителей, и Ильяна всеми силами старалась не приникать ухом к этой стене, чтобы не слушать, о чем они там говорят. Хотя послушать было бы очень интересно — они явно о чем-то спорили. И что особенно интриговало Ильяну, так это то, что несколько раз можно было отчетливо различить, как в пылу спора произносилось ее имя.

Старалась она не думать и о Сове — загадочном существе, которое сидело на руке ее друга.

Но странным было и то, что Ильяна словно ощущала его незримое присутствие рядом с собой. Иногда ей даже начинало казаться, что друг стоит рядом с кроватью.

— Нет, этого просто быть не может, потому что просто не может быть! — повторяла она на разные лады одну и ту же фразу, — ведь он даже в дом войти побоится! Все это просто мое воображение!

Конечно, он не сможет войти в дом! Ведь это не его царство! Даже если он попытается это сделать, домовой сразу заявит о своих правах! И тогда проникнуть в ее комнату без единого звука у него точно не получится!

Но ведь русалка, только мужского пола, утопленник, он может убить, только раз захотев этого. Убийство для него — просто плевое дело!

Но ведь если он действительно замышлял что-то недоброе, ему даже незачем просто проникать в мою спальню, думала она снова. Он мог бы прикончить меня на берегу сколько угодно раз! И что теперь его бояться! И вообще, нужно больше не думать об этом, иначе мама отгадает мысли и тогда от нее просто не отвяжешься!

Девушке показалось, что в углу шевелится что-то темное. Точно, вот шорох. Как будто…

Но нет, обошлось, это, кажется, домовой. Только тогда, почувствовав себя спокойно, Ильяна решила заснуть.