Шторм света - Кэт Розенфилд Страница 8

– Твоя мама просила меня заскочить к вам после работы. Она приготовила такую штуку с баклажаном. Ну, ты знаешь.

– Ролатини?

– Во-во. Вкусная штука.

Кэмерон кивает, и снова наступает неловкое молчание, на этот раз еще более удушающее. Невысказанная правда довлеет над ними: мама пригласила его лучшего друга потому, что у Жако нет своей мамы. Больше нет.

До того как она умерла, эти четверо были одной семьей. Ракель Акерсон и Милана Веласкес были лучшими подругами еще со старшей школы, так что считали само собой разумеющимся, что и их сыновья станут приятелями неразлейвода – так и вышло, хотя Жако, родившийся на два года раньше Кэмерона, периодически испытывал пределы их дружбы, например, садился приятелю на голову или заставлял его есть жуков. Однако он же был самым преданным союзником Кэмерона, неофициальным старшим братом: защищал его от нападок ребят постарше, учил отборным ругательствам, а после исчезновения отца Кэмерона на протяжении трех месяцев ночевал в его доме каждые выходные, никогда не жаловался и не насмехался, если Кэмерон просыпался по ночам от собственного крика.

И вот полгода назад жизнь перевернулась с ног на голову. У матери Жако обнаружили рак, да такой, что поначалу похож на сильный грипп, а потом вдруг оказывается, что уже ничего нельзя сделать, разве что попрощаться. В день, когда Жако выбежал из колледжа и помчался домой, чтобы позаботиться о Милане, Кэмерон решил, что настала его очередь сделать шаг навстречу, протянуть другу руку помощи, дать ему выплакаться. Он поддержит Жако так же, как тот поддержал его.

Но друг не хотел этой поддержки. Едва Кэмерон его обнимал, он словно каменел, уходил в себя, вместо того чтобы излить душу, и Кэмерон, опасаясь неверного шага, давно оставил попытки поговорить с другом о его утрате. Он убеждает себя, что вовсе не струсил, что он делает другу одолжение, не вторгаясь в его личные дела, говорит себе, что все равно его мама лучше разбирается в человеческих чувствах. Иногда он думает, что дело вовсе не в смерти Миланы, что, вполне возможно, между ними всегда существовала некая граница. Они с Жако выросли очень разными людьми: возможно, они просто движутся в разных направлениях. Через месяц Кэмерон закончит школу, уедет в штат Огайо учиться на инженера, тогда как Жако будет заниматься… тем, чем занимается.

Кэмерон кашляет:

– Значит, ты по-прежнему работаешь в депо?

Жако кивает.

– Тебе там… гхм… нравится? – спрашивает Кэмерон.

Жако прожигает его возмущенным взглядом:

– Ага, там круто. Куда веселее, чем в колледже. Вместо того чтобы получать образование и тусить с горячими калифорнийскими девушками, я по девять часов в день присоединяю одни вагоны к другим вагонам в компании толпы тупых уродов, которые искренне полагают, будто мое имя «Гуано».

Кэмерон опускает глаза и принимается рассматривать ковер.

– Извини.

– Ага, – бурчит Жако. Он указывает на компьютер Кэмерона. – Стало быть, ты до сих пор пытаешься покорить YouTube, да? Хочешь стать лидером общественного мнения и грести доллары лопатой, как Арчер Филипс?

Кэмерон ощетинивается:

«Чертов Арчер Филипс».

Как мог Жако сравнить его, Кэмерона, с этим выскочкой? При одной мысли об этом уроде желудок Кэмерона завязывается узлом от отвращения, негодования и, чего уж там, зависти. Арчер тупой, приземленный, жадный до внимания, и у него всегда в десятки раз больше просмотров, чем у видео Кэмерона. Бесит. Особенно учитывая тот факт, что контент Кэмерона лучше, во всяком случае, по самым важным показателям: его видео отличаются оригинальностью, постановка продумана, рассказ осмысленный. И техника у него лучше, начиная от системы навигации дополненной реальности и заканчивая экшен-камерой со стабилизатором, которая скользит вверх-вниз по мачте. Хоть она и барахлит во время каждой третьей поездки, но все равно побивает тупую «GoPro» Филипса: Кэмерон снимает эпичные видеоролики, в которых камера не дрожит, как у любителя. И все же он почему-то продолжает прозябать во тьме безвестности, в этом аду Интернета, тогда как его идиот-одноклассник получает сотни тысяч просмотров и доллары спонсоров за все свои видео, даже за те, в которых он на камеру съедает банку собачьего корма.

Но все изменится, должно измениться. Люди заслуживают лучшего контента, говорит себе Кэмерон. Им просто кажется, что они хотят смотреть, как какой-то парень засовывает своей бабушке в уши зонтики для коктейлей, пока та спит, или испражняется на свою девушку через открытый люк их лимузина (а потом в отдельном видео хвастается, как его родители заплатили всем вовлеченным в эту грязную историю, дабы те не подавали в суд – и это вообще запредельный уровень хамства и несправедливости). И Кэмерон предоставит людям достойные видеоролики – возможно, даже сегодня. Это новое видео станет настоящим событием. Он это чувствует. Нераскрытые секреты озера Эри с его таинственными кораблекрушениями, пропавшими пилотами и необъяснимыми электрическими штормами… Именно он, Кэмерон, распутает этот клубок, и история, которую он расскажет, потрясет мир.

– Я совсем не такой, как этот кретин, – говорит Кэмерон, снова поворачиваясь к клавиатуре. – Бросаться какашками сможет кто угодно, старина, а я занимаюсь исследованиями, практически журналистикой.

– Ну, раз ты так говоришь. – Жако пожимает плечами и поворачивается, чтобы уйти. – Как по мне, это примерно одно и то же.

* * *

Подождав, пока Жако уйдет, Кэмерон идет вниз, на кухню, и мать, перегнувшись через стол, пихает ему в руки сандвич с яйцом.

– Ты видел Жако?

Кэмерон вгрызается в сандвич и только потом мычит:

– М-м-ф.

Ловко придумал: вроде бы ответил, а вроде бы и нет.

– Кажется, ему нужно было уйти. Ему бы поговорить с кем-то, например, с психологом… хоть с кем-то. По-моему, парень не справляется, а ведь он остался в доме совсем один.

Кэмерон откусывает еще кусок сандвича.

– Хм-м-м. М-м-м.

Мать вздыхает:

– Знаешь, я надеялась, что ты проведешь с ним какое-то время этим летом. Знаю, ты занимаешься своими проектами и работой, но… Слушай, а что, если тебе взять его сегодня с собой на озеро? Раньше вы любили вместе плавать на той маленькой лодке.

Кэмерон сглатывает:

– «Маленькая» – это ключевое слово, мама. Жако здоровый, как игрок Национальной футбольной лиги, да и я не маленький. Я и один-то едва умещаюсь в лодке вместе со всем оборудованием.

Мать смотрит, потом улыбается:

– Это правда. Наверное, вы, мальчики, всегда будете для меня детьми. И все-таки мне хочется, чтобы кто-то отправился вместе с тобой…

– А мне не хочется, – нетерпеливо говорит Кэмерон. – Кроме того, я люблю одиночество.

– Твой отец тоже так говорил, – отвечает мама.

Она больше не улыбается.