Владелец кинотеатра - Андрей Быстров Страница 77

Борис остановил машину и вышел. Вышла и Оля; они смотрели на Кремина, а он переводил взгляд с Бориса на Олю и обратно. Все молчали. Первым заговорил Кремин, со свойственной ему полуулыбкой, могущей быть столь неоднозначной.

— Рад, что вы оба здесь…

— Где это — здесь? — пробурчал Борис.

— Мы не знаем, где мы, — резко сказала Оля. — Мы побывали в каком-то ином Прошлом, в иной истории. А здесь нет кинотеатра Dream Theater.

— Ах, вот оно что, — Кремин улыбнулся шире. — Вы боитесь, что попали не в свое время, не в свой мир…

— Да, — ответил ему Борис, — и учитывая все, что с нами случилось, я не нахожу тут ровно ничего веселого.

— Хорошо, давайте пройдемся и побеседуем, — видя, что Борис колеблется, Кремин добавил. — Или вам не хочется уходить от машины? Не потому ли, что в том пакете на заднем сиденье лежит некая книга?

— Вас совершенно не касается, — отрезал Борис, — что лежит в моей машине.

— О, разумеется. Но, может быть, тогда мы сядем в машину, если вы не хотите прогуляться?

Борис недоверчиво покачал головой, но потом кивнул и открыл для Кремина правую переднюю дверцу. Сам он сел за руль, а Оля — на заднее сиденье.

— Я понимаю, — произнес Кремин сразу, — что все эти причуды Времени способны хоть кого сбить с толку. Но ведь я объяснял Оле… Разве она не рассказала вам, Борис?

— Да, — откликнулась Оля, — карты Тонгра, это насчет Прошлого. Но как насчет Настоящего?

— Не беспокойтесь о Настоящем, — Кремин повернулся на сиденье так, чтобы видеть и Олю, и Бориса. — Вы вернулись туда же, откуда и отправились.

— Но эти перемены… — начала Оля.

— Что с того? — прервал ее Кремин. — В мире постоянно что-то меняется. А если бы мой кинотеатр просто снесли? Если вы взглянете из Прошлого, найдете мало разницы.

— А дома у Бориса…

— Это то же самое. То Прошлое, в котором вы побывали, так же реально, как и любое другое. События, происходящие там, влияют на то, что происходит здесь.

— Я запуталась, — пожаловалась Оля. — Поясните…

— Зачем? Не разумнее ли принимать вещи такими, какие они есть?

— Да, — сказал Борис. — А положение вещей видится мне так. Вам нужна книга…

Кремин пожал плечами.

— Монку она тоже нужна, — продолжил Борис. — Да только мы еще не решили, что с ней делать. Мы хотим знать больше. Конечно, если вы попытаетесь отобрать ее у нас…

— Отобрать? — удивился Кремин. — Пожалуй, я мог бы попытаться, если бы…

— Что если бы? — спросил Борис.

— Эта книга принадлежит вам…

— И что с того? Священное право собственности, да?

— Она принадлежит вам, — повторил Кремин, — и предыстория этого… Не совсем обычна… Словом, дело тут не в праве собственности.

— А, вы не можете? — Борис позволил себе немного иронии. — Что же это, какая-нибудь магическая защита? Монка это не остановило.

— Монка? — в голосе Кремина прозвучало недоумение. — Монк пытался отнять у вас книгу?

— Ну, не отнять… Выкрасть. Его люди обыскали мою квартиру, пока меня… Гм… Не было дома.

— Почему вы думаете, что это были его люди?

— А он этого и не отрицал.

— Вы с ним виделись?

— Нет, говорил по телефону.

— Странно, — сказал Кремин. — Если бы речь шла только о вас, Борис, я еще допускаю, они могли рискнуть… Но ламаджи…

— Что такое ламаджи? — спросила Оля.

— Ламаджи — это вы, — ответил Кремин.

— Я?

— В известном смысле… Подлинная ламаджи — это Зоя, а у вас — часть ее силы. И никто в здравом уме не мог бы осмелиться… Впрочем, возможно, кто-то из людей Монка перестарался. Это могло бы им дорого обойтись!

— А если бы, — проговорил Борис, — я сам отдал книгу ему, вам или кому-то еще?

— О, это другое дело. Вы — владелец книги, и вы можете распорядиться ей.

— Несмотря на ламаджи?

— Я говорил об Оле, — Кремин улыбнулся неожиданно тепло. — А она, думаю, на вашей стороне?

— Распорядиться книгой, — сказал Борис, — я смогу только тогда, когда узнаю, что это такое.

— Вы имеете в виду содержание? Общая философия, описания алхимических опытов, немного герметики, немного эзотерики…

— И все? Из-за этой чепухи священник покончил с собой?

— Нет, Борис. Книга инфицирована…

— Инфицирована? То есть заражена?

— Это метафора, чтобы вам было понятнее. Важно не содержание, а особая структура текста, хранящая в закодированном виде матрицу негативной магии ламаджи.

— Ламаджи, — пробормотал Борис. — Значит, «Зерцало магистериума» написал кто-то из этих ламаджи, кем бы они ни были?

— Книга написана русским ученым Федором Брагиным. То есть она написана его рукой, но его волю подчинила себе другая воля, навязанная извне, чуждая. И… Да, это была воля ламаджи.

— И Брагин даже не подозревал, что он пишет… Не сам?

— Едва ли он мог осознать это, но что-то такое, вероятно, чувствовал… Или догадывался. Иначе как объяснить то, что он не пытался опубликовать свой труд? Он заказал единственный экземпляр, а черновики уничтожил. Впрочем, теперь можно лишь гадать, о чем думал Брагин и почему он так действовал…

— Но все это не объясняет, — заметила Оля, — самоубийства священника.

— Священник, — ответил на это Кремин, — обнаружил в «Зерцале магистериума» нечто, неопровержимо доказавшее ему отсутствие бытия Божия. Искупительной жертвы не было — и вот священник сам принес искупительную жертву, становясь в собственном представлении не «анти-Христом», но «Христом наоборот»…