Владыка. Новая жизнь - Андрей Ткачев Страница 7

В свои пять лет я бы уже мог произвести самые простые заклинания, но как я и говорил, магия этого мира пока не давалась мне в руки. Благо за время своей жизни я научился терпению, и мне удавалось держать свои детские порывы под контролем.

Таким образом прошло ещё два года в этом мире. В семь лет дети считались уже достаточно взрослыми, чтобы на их поступки начали обращать внимание, и их учили нести ответственность за свои действия.

По моему мнению, это был слишком резкий переход от одной модели поведения к другой, но для меня это не было затруднительно. Я и так вел себя куда взрослее своих сверстников, хотя при этом приходилось совершать и глупости, чтобы никто ничего не заподозрил. Родители же не могли не нарадоваться на такого спокойного и рассудительного сына.

А вот образчиком ребёнка была моя сестра. Она была полной моей противоположностью – шумная, активная и очень болтливая. С некоторых пор я стал проклинать тот день, когда она научилась говорить, потому что после этого её расспросы никогда не прекращались.

Отчего-то Гислен решила, что только я должен отвечать на её вопросы, и не обращала внимания на родителей, которые хоть как-то пытались её отвлечь. Девочка была непреклонна и всё равно сбегала к старшему брату, чтобы начать доставать меня.

Раньше, если бы кто-то посмел так себя вести со мной, он бы уже давно пожалел об этом, но с сестрой я просто не мог так поступить. У меня даже не поднималась рука, чтобы отмахнуться от Гислен – настолько доверчиво и светло она смотрела на своего старшего брата.

Из-за того что она постоянно крутилась рядом, мои занятия не могли долго оставаться незамеченными, и чтобы сестра ничего лишнего не сболтнула, я тоже заставил её проходить тренировки, представив их как интересную игру и одновременно тайну, которая есть только у нас. Похоже, именно общая тайна больше всего и привлекла Гислен.

Сначала я думал, что девочка быстро устанет от тех нагрузок, что я ей давал. Но сестра с завидным упорством не отступала и продолжала приходить на них.

В какой-то мере я даже был рад этому, так как из-за излишне взрослого взгляда на жизнь у меня не было друзей – мне просто не было интересно с ними. Сестра же совершенно другое дело, да и ближе неё, кроме родителей, у меня всё равно никого нет.

Хех, я уже и перестал замечать, что эти люди для меня стали родными, и был рад этому. Пускай хоть в другом мире, но я обрёл семью.

* * *

Незаметно наступил день, как я уже десять лет прожил в этом мире. Казалось бы, ещё вчера я был в темнице собственного замка, а сейчас смотрю на радостную и самую малость взволнованную маму. Она была куда счастливее меня в этот момент, так как мне была непонятна возникшая из-за дня рождения суета.

Нет, мы и раньше справляли мой день рождения, но этот всё же отличался. Расспросив слуг, я выяснил, в чём была причина. Оказывается, десять лет в этом мире считалось первым совершеннолетием, второе должно было наступить уже в восемнадцать лет.

Первым совершеннолетием называли момент, когда ребёнка дворянского происхождения представляли остальным аристократам. Считалось, что в этом возрасте маленький аристократ уже должен уметь отвечать за свои поступки и правильно вести себя в свете, не позоря честь семьи. Конечно, тут допускались небольшие вольности, так как всё равно в десять лет человек остаётся ребёнком, но любая моя ошибка могла отразиться в дальнейшем на моей репутации, чего хотелось бы избежать.

Не знаю, зачем новый император оставил такую старинную традицию, но тут уже ничего не поделаешь, и придётся мне выступать на публике, чего я очень не люблю.

После всех разъяснений я понял, почему вокруг такая паника и суета, и простил маме её излишнюю заботу в этот день. Хоть меня и считали ребёнком, но я понимал, насколько важен сегодняшний день для семьи Рейгос. Мои родители, как и немногие другие соратники императора, получили от него титул высокородных, что вводило простых людей в закрытую касту высшей аристократии. Причём, насколько я понял, это было проведено в обход всех сложившихся традиций и устоев. Удивительно, как такие действия не вызвали недовольство со стороны более родовитых семей. Наверное, я просто не знаю всех подробностей. Хоть мы и были высокородными, но всё равно вызывали пренебрежение среди остальных семей, и, видимо, мама считала, что мы не можем ударить в грязь лицом и должны доказать ошибочность их мнения.

Ленит дель Рейгос привыкла воевать, и празднество моего первого совершеннолетия для неё было как сражение, к которому просто необходимо подготовиться, и цель стоит достичь, разгромив противника вчистую. Никак не меньше!

Моя мама, обычно несколько грубоватая и простая, сегодня предстала передо мной в новом свете. Она была мила и вежлива со всеми, и её манеры просто поражали. Со стороны она выглядела идеальной аристократкой, вот только такие перемены всех пугали. Да и жажда крови, что порой исходила от неё, не добавляла спокойствия. До этого момента я только слышал о таком явлении и ни разу не испытывал его на себе, предпочитая и дальше находиться в неведении. Ощущать такое от собственной мамы было жутковато.

Ради такого случая даже мою сестрёнку на время отцепили от меня, заняв какой-то игрой. Как я узнал позднее, праздничный приём будет проходить в не так давно возведенной просторной постройке, что примыкала к жилым помещениям справа от входа в основное здание. Мне, конечно, не рассказывали, для чего это делается, но и так было понятно, что помещение идеально подходит для проведения званых вечеров и балов. Получается, мои родители решили, что пора уже соответствовать своему званию высокородных.

Хм, как-то поздновато они за это взялись.

Во всей этой кутерьме один папа был спокоен и даже не шарахался от пробегающих слуг, как это уже стал делать я. Хотя его спокойствие было быстро объяснено книгой в руках, которую он, не отрываясь, читал.

Кристофер вообще очень часто закупал книги на различные тематики. Среди его коллекции были фолианты, которые даже на вид выглядели древними, что говорило о их высокой стоимости. И я не был бы собой, если бы не пробрался в библиотеку отца, чтобы приобщиться к знаниям этого мира.

Надо будет потом как-нибудь разузнать, откуда у родителей столько денег. Как-то мне не верится, что графство может приносить достаточный доход, чтобы обеспечить исследовательский интерес отца и военные запросы мамы, а они на самом деле немаленькие!

Так за делами и пролетел весь день, а к вечеру к нашему родовому имению (странно звучит для аристократов в первом поколении) стали стекаться аристократы. Понятное дело, что приедут далеко не все, а только те, кто в данный момент не занят государственными делами, которыми нельзя пренебречь, и те, кто не захочет своим отсутствием нанести оскорбление нашему роду. Но всё равно, смотря из окон верхнего этажа, я видел вереницу карет, которые как река втекали в гостеприимно распахнутые ворота.

Кареты были самых странных конфигураций, и украшений в них было намного больше, чем следовало бы. От всей этой аляповатости и показательности статуса я даже не мог сконцентрироваться на внешнем виде этих транспортных средств, так что даже не запомнил, кто на каком приехал. Единственный вопрос, который возникал при взгляде на это – а зачем оно, собственно, надо? Как будто нельзя показать, что в карете едет аристократ, каким-то другим способом! Никогда не понимал этого внешнего проявления богатства, как будто никто не знает самых влиятельных людей империи.