Клейменый - Дмитрий Даль Страница 7

Голос умолк, но после него осталось послевкусие – щекотное ощущение в мозгу. Хотелось вскрыть черепную коробку и почесаться.

На пол спрыгнул Фома Бродник.

– Кажется, всё. Нас отправляют. Я, получается, Джек Тринадцатый.

– А я Джек Восемьдесят Восемь, – назвался Илья.

Рядом оказался Карен Серое Ухо, подкрался бесшумно.

– Седьмой я Джек, – представился он.

– Чего это ты Седьмой. Тебя что, раньше всех взяли? Ты вообще при Имране чем занимался? – полюбопытствовал Бродник.

– Я тюрьмы инспектировал. В Комитет Смотрителей входил, – признался Карен.

– И что теперь? – спросил Илья.

– Надо делать то, что они говорят. У нас выбора нет, – сказал Бродник.

– Чем это они нас жахнули? У меня голову так скрутило, как никогда в жизни, – сказал Илья.

– У каждого Клейменого в шее капсула управления – «разгонник». При ее помощи нам утром побудку и устроили. При ее помощи хозяева с нами разговаривают. Думаю, что при ее помощи будут и с провинившимися расправляться, – ответил Карен.

– Думаешь, будут дерзкие? – удивился Бродник.

– Уверен в этом. Глупые часто дерзкие. Глупые часто лезут на амбразуру. В то время как умный найдет способ уничтожить ее изнутри.

Тем временем возле дверей барака стали выстраиваться заключенные. Они вставали парами друг за другом. Но были и те, кто оставался сидеть на нарах, ожесточенно уставившись на исполняющих приказ невидимых хозяев. Было видно, что они считают их покорными баранами, ведомыми на убой. Никто из оставшихся сидеть не собирался подчиняться.

– Пойдем, – предложил Карен и направился к дверям.

Он встал в пару с темнокожим великаном, у которого на затылке была выжжена цифра «17».

Ильей овладело оцепенение. Умом он понимал, что надо встать в колонну заключенных, но ноги не шевелились. Его не должно быть здесь. Все, что происходит с ним, это нереально. Какие бараки и Клейменые Джеки, какая каторга? Сейчас он напряжется и проснется в своей квартире в холодном, продуваемым всеми ветрами городе на Неве. Но пробуждение не наступало.

– Надо идти, – подтолкнул его Бродник. – В этом бунте нет смысла. Они боятся слезть со своих нар, потому что это первый шаг в новую жизнь, по большому счету первый шаг к концу. Их непослушание от страха идет.

Давыдов услышал его. Вдвоем они встали вслед за Кареном и темнокожим Семнадцатым. В нос ударил запах застарелого пота и корицы.

Кое-кто из сидевших все-таки слез и неуверенно встал рядом с колонной заключенных. Они были как бы рядом, но в то же время в стороне.

Двери барака открылись ровно через три минуты. В голове Ильи прозвучал резкий свистящий сигнал, и тут же колонна пришла в движение. В коридоре их ждали серые солдаты, вооруженные автоматами.

Илья не удержался и бросил взгляд на ослушавшихся. На нарах осталось всего несколько человек. Остальные столпились группой в проходе и смотрели настороженно на маячивших в коридоре конвоиров. Они боялись оставаться на месте и не могли присоединиться к колонне из чувства гордости. Почти все из них занимали при свергнутом короле высокие посты, привыкли к поклонению и не могли принять новые реалии, казавшиеся им извращенными.

Карен и Семнадцатый сделали шаг вперед. Давыдов и Бродник последовали за ними.

Они уже вышли в коридор, когда волна расплаты накрыла ослушавшихся. Из барака послышались крики боли и вопли ужаса. Илья обернулся и увидел страшную картину, как люди, потеряв человеческий облик, падали на каменный пол и начинали кататься, раздирая на себе одежду и уродуя тело обломанными ногтями. Это было похоже на то сумасшествие, которое разбудило их, только в тысячу раз ужаснее. В бараке больше не было людей, остались лишь визжащие клубки боли.

Ближний конвоир что-то крикнул ему, Илья не разобрал, и ударил его в спину прикладом автомата. Давыдов вынужден был отвести взгляд от страшного барака и продолжить путь вслед за остальными. Он нагнал колонну и зашагал рядом с Бродником.

– Чем это они так людей глушат? – сквозь зубы прошипел Фома. – У нас его королевское величество в застенки хоть и сажал, но не издевался так. Откуда у этих паскуд такой страшный кнут взялся?

– Я не знаю, – признался Илья, и это было правдой.

Он ничего не знал и ничего не понимал. Оказавшись в чужом мире, в чужом теле, наедине с чужими проблемами, он чувствовал себя ребенком, заблудившимся в лесу. Чтобы спастись, ему не хватало знаний и опыта, и он следовал по течению, впитывая в себя весь поток информации, поступающий извне. Сейчас он был пассивным наблюдателем, но все, что он слышал и видел, должно помочь ему в будущем выбраться из ловушки, в которой он неведомым образом оказался.

Их привели в другой барак, помеченный табличкой «Зона № 13». Он находился в соседнем здании, и их вывели во двор, залитый палящим солнцем. За время, проведенное в камерах, Илья отвык от солнечного света, поэтому невольно сощурился. А когда глаза все же привыкли, они уже стояли перед дверями барака, но он все же увидел космический транспорт, который ждал их, чтобы отправить на каторгу. Огромная пузатая посудина, похожая на раздувшегося от обжорства крокодила, с хищной пастью корабельной рубки, ощетиненной клыками бортовых орудий. В следующее мгновение их втолкнули в темноту тюремного барака.

Все пространство его занимали серые затуманенные ячейки, похожие на душевые кабины. Ячейки были пронумерованы, и голос в голове потребовал, чтобы Давыдов занял цифру «88». Илья послушно нашел свою кабинку и вступил внутрь, в то же мгновение ячейка закрылась и стала заполняться сладким дымом. Это было неожиданно, но не страшно. Если бы его хотели убить, то отправили бы на гильотину, а не стали бы мариновать в бараке, чтобы потом отравить газом.

Он почувствовал, как его одежда расползается желеобразной субстанцией и стекает на пол. Первое время он старался не вдыхать в себя дым. Мало ли что. Но больше уклоняться не мог и все же задышал – судорожно, шумно. Газ оказался безвреден для него. Он пах чем-то детским, сахарной ватой и анисом.

Когда одежда полностью стекла с него и впиталась в пол, дым всосали стенки кабины, и Илья увидел полку, на которой аккуратной стопкой лежала новая форма – черного цвета с нашивкой на груди слева в виде оскаленного в усмешке черепа на фоне восьмиконечной звезды. Над черепом висел его порядковый номер «88». Возле полки стояли черные ботинки без какого-либо намека на шнурки или липучки.

Илья натянул на себя нижнее белье, серое, грубое, но неожиданно удобное. Затем надел рубашку с нашивкой, застегнулся на все пуговицы, засунул концы в штаны и затянул ремень. После чего примерил ботинки. Когда он всунул в них ноги, сначала правую, потом левую, тотчас понял, почему не было шнурков. Обувь подстроилась под ступни, тесно их обжав. Неожиданно оказалось удобно. Илья посмотрел на себя в отражение кабины и подумал, что если бы не клеймо каторжанина на голове и груди, он был бы похож на курсанта военно-космической академии.