Вирус Зоны. Обратная реакция - Вадим Михейкин Страница 7

Пуля точно пробила глаз бульдога и вылетела с другой стороны, обдав кусты кровавым месивом. Не успел Виктор порадоваться своему результату, как огромная облезлая дворняга, похожая на гиену, выскочила им наперерез, лязгнув мощными челюстями, моментально вгрызлась в ботинок проводника и молниеносно скрылась в кустах.

– Вот сука! – вскипел тот и притормозил, припав на колено.

Окружившие сталкеров псы восприняли это как команду «фас». Сразу семь особей с разных сторон кинулись на людей. Встав спина к спине, Виктор и Лемур открыли по ним стрельбу. Семен выжидал свою жертву с ножом. И дождался. Серый поджарый кобель чуть не вцепился ему в руку, но солдат умело парировал атаку и нанес ответ с ноги, добавив лезвием в глотку.

Вдали вновь раздались пулеметные очереди и лай.

– Еще собаки! – гаркнул рядовой.

– Слышу, Отвертка, не ори в ухо! Не могу подняться, ступня прокушена!

Это входило в категорию самого худшего, что боялся услышать Виктор.

– Семен! – крикнул он. – Хватаем его с двух сторон и валим! Лемур, отдай ему свой автомат, пусть прикрывает нас спереди и с левого фланга.

Забросив на плечи руки раненого проводника, сталкер с водителем побежали дальше. Твердая почва сменилась мягкой, затем слизкой жижей. Это сильно замедлило ход. У Виктора оставалось около семи патронов, а ему еще держать правый фланг и тыл. Сзади из кустов выскочила клыкастая тварь. Выстрел. Виктор мысленно благодарил всех своих инструкторов и учителей в военном училище. Он даже попытался вспомнить фамилию самого ненавистного им преподавателя, которого с трудом терпели курсанты первых курсов. Сейчас сталкер был ему по гроб жизни благодарен.

«Как там его звали? Степан Петрович? Или Петр Степанович? А, к черту! Спасибо тебе, мужик, и все!»

Преодолевая болото, Виктор потерял сапог.

«Етить твою налево!»

Бежать в носке было больно. То камень под ногу попадется, то кость какая-то. В самый неподходящий момент предательски щелкнул автомат. Перезаряжать его времени не было – три рыжие псины уже неслись к своим жертвам, обнажив клыки. Виктор пустил в них последние две пули, поразив точно две цели, но последняя собака все же достигла руки Семена Отверткина. Тот выхватил нож и моментально нанес три поражающих удара в голову зверя, вцепившегося мертвой хваткой в левый рукав его куртки. Тварь отвалилась и, скуля, задергалась на земле.

– Еще чуть-чуть, и мы на месте, мужики! – приободряюще выкрикнул Лемур.

Наконец, когда заросли камыша остались позади, перед сталкерами раскинулся глубокий ров шириною метра два. Он напоминал разлом, только уж слишком ровный, будто искусственный. Надо рвом воздух колыхался, словно в глубине горела гигантская печь.

– Туда, бегом!

Семен, бросив напарников, первым разбежался и перепрыгнул на ту сторону. Кувыркнувшись, он принял положение сидя и ловко перезарядил автомат.

«Откуда у него запасной рожок?» – подумалось Виктору.

Впрочем, ничего удивительного в этом не было – магазины к «калашу» входят в любой стандартный набор перед рейдом. И не важно, кадровый офицер ты или обычный водила.

Собаки уже настигали беззащитные цели. Тут-то и подсобил Отверткин, дав по псам две короткие очереди. Виктор под руку с хромающим Лемуром как могли набрали скорость и бросились ко рву.

– Задержи дыхание, закрой глаза! – рявкнул раненый.

Возле самого края пропасти внезапно по всему телу Виктора пробежала волна мурашек, но не таких, как прежде, от страха, а каких-то наэлектризованных.

Прыжок.

Выполнить команду проводника Виктор не успел. Да и попробуй тут успеть! Послышался нарастающий свист. Неожиданно раздался оглушительный хлопок, сопровождаемый ослепительной синей вспышкой. Мощные световые и звуковые волны ударили по глазам и барабанным перепонкам. А потом пустота…

Очнулся он от невыносимой головной боли, лежа ничком на сырой земле. В ушах звенело, голова раскалывалась, как от похмелья, а мышцы пронзило нестерпимое покалывание. Напротив него сидел на коленях Отверткин и перевязывал покусанную руку.

– Я же предупреждал, сталкер, – раздался сбоку голос проводника. – Чего дыхание-то не задержал? А глаза почему не закрыл? Не ослеп, не?

Виктор приподнялся на локтях. Перед глазами мелькали разноцветные пятна, будто фонарем ослепили. Постепенно зрение вернулось. Он сел и ощупал себя. Вроде цел.

– Это моя вина, просчитался, – Лемур устроился на валуне, перебинтовывая рану на ступне. – Забыл предупредить тебя, как правильно вести себя нужно. «Рубец» – это ментальная аномалия. Типа психической. Ее живность стороной обходит, ибо может так по мозгам шандарахнуть, что вовек не оклемаешься. На людей по-другому действует – запросто слепоглухим оставит. Немало первопроходцев теперь с полосатой красно-белой тростью ходят. А те, которые дыхание сдерживали да глаза закрывали, – проскакивали. И хрен его знает, почему.

– И как долго я был в отключке? – сипло выдавил Виктор.

– Ну, минут десять точно.

– А собаки… Собаки где?

Проводник кивнул вперед, и Виктор повернул голову. По ту сторону рва в рядок сидело с десяток псов. Худые, облезлые – они застыли бездвижными изваяниями. Пустые глаза смотрели куда-то вдаль. Будто бы неведомый гипнотизер щелкнул пальцем и приказал им замереть. От этого зрелища сталкеру сделалось не по себе.

– А ты, парень, везучий. Некоторых такой удар если бы и не отрубил наглухо, то как минимум дара речи лишил. А ты вроде цел и невредим. Голова как? Болит? Ничего, пройдет.

«Рубец» – это архианомалия. Место, где землю как топором разрубило. Ров протяженностью несколько километров, над которым по мозгам дает так, что на вдох-выдох сил не хватает. Ученые уже тысячу опытов с разломом этим проводили. Источник пси-активности найти пытались. Приборов множество погубили, замеры всякие делали. Ничего. Даже глубину расщелины определить толком не смогли. Одни говорят, что метров десять, другие и вовсе нереальные цифры приводят. Кстати, эксперты утверждают, что на дне могут храниться артефакты. За всю историю Новосибирской Зоны ни один бродяга так ничего и не сумел достать из этой загадочной пропасти. Зато жизней в ней загублено – бессчетное множество. Новички клевали на предложение ученых нырнуть вниз. И зачастую дело заканчивалось несчастными случаями. Вояки «рубцу» присвоили почетную среднюю категорию. Одно хорошо – с места эта аномалия не смещалась. Да и не расширялась особо.

– Кажется, оторвались, – произнес вояка. – Чистильщики в ночь не сунутся за болота.

Для Отверткина «рубец» был границей между прошлым и будущим. Той чертой, перевалив за которую человек полностью отказывается от своих идеалов, принципов. Отрекается от прежней жизни, входя в новую. Наверное, каждый бывалый сталкер испытывает такие ощущения, какие сейчас испытывал Семен. Он с тоской смотрел куда-то вдаль, словно выискивал кого-то. Сплюнув, сорвал с куртки армейский шеврон. Кинул наземь и растоптал сапогом.