Департамент ночной охоты - Роман Афанасьев Страница 7

– Общество другой стороны, – буркнул Кобылин. – И кого же из этих твоих других олигархов я гоняю ночью по улицам?

– А ты их не гоняешь, – спокойно отозвался Борода. – Ты гоняешь тех, кто не хочет быть частью цивилизации. Отморозков. Мусор, который нужно убрать.

– Ну спасибо, открыл глаза, кэп. А то я не знаю.

– Ты много чего не знаешь, Леша, – очень серьезно сказал Борода. – Но далеко не все можно взять и рассказать.

– Кое-что нужно показать, – согласился Кобылин. – Ну и что же ты хочешь мне показать в следующий раз?

– Сюрприз, – Гриша ухмыльнулся. – Тебе для этого понадобятся две вещи – хороший костюм и умение не бросаться первым на нечисть.

– Так. – Кобылин остановился. – Это что, ты меня проверял? Это что сейчас было, репетиция?

– Вроде того, – не стал отпираться Борода. – Инстинкты свои научился держать на привязи. А вот с костюмом надо что-то делать.

– У меня от тебя голова болит, – пожаловался Кобылин. – Не можешь прямо сказать, что тебе от меня надо?

– Надо, чтобы ты постепенно перестал быть машиной для убийств, – отчеканил Борода. – Достаточно прямо?

– Это в каком смысле? – искренне поразился Кобылин. – Я же… это же единственное мое достоинство! Я – охотник!

– Ты идеальный солдат, – признал Борода. – Даже, скорее, идеальный сержант. Великолепный исполнитель. Непревзойденный. Супер-гений спецопераций. Но, Лешенька, нельзя всю жизнь в сержантах проходить. У тебя есть все для того, чтобы двигаться дальше. Вот и надо потихоньку двигаться.

– Куда двигаться? – шепотом осведомился Кобылин, чувствуя, как у него волосы встают дыбом.

– Вперед, Лешенька, – спокойно отозвался Борода. – Хороших исполнителей всегда намного больше, чем хороших руководителей. Кто-то, кто хорошо разбирается в одном деле, рано или поздно должен начать руководить другими, чтобы его опыт не пропал зря. Такие люди, спецы в своем деле, везде ценятся на вес золота.

– Ты что, – протянул Кобылин. – Предлагаешь мне открыть школу охотников?

Борода остановился и глянул поверх очков прямо в лицо Кобылину.

– Вот дубина, – расстроенно сказал он. – Я тебе прямым текстом, как ты просил, а ты…Хотя, может, и рановато, в самом деле.

– Гришенька, – в тон ему отозвался Кобылин. – Ты не томи, ты дело говори. А то как случится со мной какой-нибудь психический приступ… Я человек контуженый, сам за себя не отвечаю…

Борода промолчал, но взгляда не отвел – все так же придирчиво изучал своего друга, словно тот был интересным экземпляром в музее. И под этим взглядом Алексей вдруг почувствовал себя очень неуютно. На миг ему показалось, что из-под черных очков на него смотрит не Борода, веселый толстячок, а совсем чужой, посторонний человек, которого он вовсе и не знает.

– Вот не пойму я тебя, – тихо сказал Гриша. – То ведешь себя как взрослый, а то ляпнешь такое, что хоть стой, хоть падай.

– Ну, – насупился Кобылин. – Чего я сказал-то?

– Да ничего, – отмахнулся Борода. – Замнем. Потом поговорим. Вон люди на нас уже оборачиваются.

– Да я только хотел сказать…

– Ой, все, – бросил Гриша, – проехали. На сегодня свободен.

– Ну и хрен с тобой, – обиделся Кобылин. – Тоже мне, мастер дзена. Наводишь тень на плетень в ясный день.

– Леш, забей, – примирительным тоном произнес Борода. – Давай постепенно. Сейчас – все как раньше, охота, все дела. Потом потихоньку разберемся. Посмотришь, что я тебе хочу показать, а потом еще за жизнь поговорим, идет?

– Ладно, – буркнул Кобылин, рассматривая выход из зоопарка. – Ты сейчас куда?

– Да вот, пойду отчет писать, – бросил Гриша. – О проделанной за сегодня работе. А ты?

– Соревнования по паркуру в юго-западном округе, – отозвался Кобылин. – Погляжу на ребят, такие штуки вытворяют, просто загляденье.

– Паркур? – Борода хмыкнул. – В наше время это называлось – пойдем по стройке полазаем.

– В твое время? Это когда, при царе-батюшке? Тебе сколько лет-то, отец?

– Мне триста лет, я выполз из тьмы, – с серьезным видом процитировал Борода.

– Выползень, – с чувством произнес Алексей.

– Ступай уже, молодежь, веселись, – отмахнулся Гриша. – Я позвоню, если что.

Кобылин ухмыльнулся, хлопнул друга по плечу и двинулся в сторону ворот. Этот выход из зоопарка выходил на другую улицу, но Алексей эти места знал и представлял, как можно быстро пройти к метро.

Когда он подходил к воротам, улыбка сползла с его губ. Эта дружеская пикировка с Гришей, так похожая на их обычные взаимные подколки… Но не в этот раз. Что бы ни пытался сказать Борода, он так ничего и не сказал. Алексей, конечно, догадывался, о чем идет речь. Но хотел, чтобы Гриша сказал ему об этом сам. В лицо. Как друг. Как напарник. Вот тогда и можно будет поговорить серьезно. Впрочем, в одном Борода был прав.

Выйдя из ворот, Кобылин огляделся и двинулся в сторону метро, доставая на ходу из кармана телефон. Не глядя под ноги, он быстро открыл браузер и забил в поиск всего пару слов – мужские костюмы.

* * *

Кобылин не знал, кто придумал называть лофтом любой мало-мальски просторный подвал. Нет, он знал, что означает это слово, знал и об индустриальных районах Нью-Йорка, и о галереях в покинутых из-за возросшей аренды заводских цехах, и о фабрике Уорхолла… Чего он не мог взять в толк, так это почему сейчас лофтом обзывали все, что имело хотя бы одну ободранную кирпичную стену. Вот сказал где-то один, а остальные как попугайчики тупо, с горящими глазами, повторяют модное слово…

Свой «лофт» Кобылин нашел сразу, как только стали поступать деньги от новых спонсоров. Помня о своих метаниях по чердакам и подвалам, он сразу решил, что снимет, конечно, обычную квартиру. Но гнездо совьет совсем в другом месте. Пришлось, конечно, побегать, но в конечном итоге ему повезло. Подвернулось то, что риелторская контора обозвала модным словом «лофт». На деле оказалось, что это одноэтажная пристройка к жилому зданию – раньше в таких местах располагались овощные или хозяйственные магазинчики.

Вот и это место в советские времена было магазином, потом складом, потом офисом, потом тренажерным залом, а потом захирело настолько, что было заброшено. Одинокая труба, пара батарей на весь подвал – да что там, и окон-то нормальных нет. Витрину так часто били, что предыдущий хозяин наглухо заложил ее кирпичом, превратив в неприступную стену с крохотной железной дверкой. За ней скрывался небольшой холл, заставленный строительным мусором. Дальше шли коридоры с отдельными комнатками, оставшимися от периода офисов, а заканчивались они двумя большими залами, когда-то служившими складами. Залы были пустыми и темными – у них имелись только крохотные окошки высоко под потолком. Узкие, такие, что сквозь них не пролезть человеку, забранные наглухо железными решетками, они являлись отверстиями для вентиляции, а не окнами. И все же немного света они пропускали – ровно столько, чтобы осветить сложенные штабелями мешки с цементом, деревянные козлы, испачканные краской, высокие ровные столбцы деревянных паллет – поддонов, старые шкафы, ящики и прочее барахло, навечно застывшее в состоянии едва начавшегося ремонта.