Беспамятный - Павел Балашов Страница 7

Говори четко, проси мало, уходи скоро.

Народная поговорка

Когда шаги Сахары и его провожатого затихли в коридоре, Гиппо посмотрел на меня в упор, убрал оружие, прошел к вмонтированному минибару, налил себе на два пальца скотча, достал сигару, закурил и уселся в кресло, которое недавно занимал Сахара. Пару минут он просто курил, потом сделал глоток виски, глубоко затянулся сигарой и опять уставился на меня.

— Джонни?

— Майк, ты мне ничего рассказать не хочешь? — обманчиво-спокойным тоном поинтересовался он.

— Я бы рад… Но… Джонни, давай поступим так: сначала ты мне расскажешь, на что я перед тобой попал, а потом я тебе расскажу, как оно все на самом деле со мной произошло. И что именно произошло, что немаловажно. Хорошо?

— Я бы сказал, что ты меня удивил, — протянул Гиппо. — Но это бы не в полной мере отразило мое состояние и мое мнение по данному поводу. Хорошо, Майкл. Слушай меня внимательно. Я, прежде всего, хочу пластины, которые ты обещал. И хочу их сейчас, не завтра, не через месяц — сейчас. Три гребаных носителя. За которые тебе выплачены деньги еще месяц назад, и гребаный корабль тебе тоже предоставили. А также я хочу услышать от тебя, а не от кого-то, во что именно ты сам оцениваешь сегодняшнее решение твоих проблем с Сахарой. Итак?

— О'кей, — кивнул я, — Джонни, я не против сегодня отдать тебе носители. Они у меня. Но теперь, бога ради, выслушай меня. Я одуплился пять дней назад на борту корабля «Скаут», в рубке, отметеленный, как в хорошей футбольной драке. Мне отбили все, что можно, и сделали это четыре штурмовика с Триангла. Кто они такие — я не знаю. Вернее, подозреваю, что не помню — поскольку мне отбили башку и у меня травматическая амнезия. Я и себя-то вспомнил потому, что документы свои нашел. Я вспомнил тебя, когда тебя увидел. А вот Сахару я не помню вообще. Наверное, я вспоминаю только близких мне людей, и то, когда их вижу. Поэтому я даже не могу сказать тебе, должен я ему какие-то там пушки, или его глазарики просто увидели, как я менял бабки в обменнике «Гиганта». Ну, и когда я обыскивал свой корабль, я нашел там денег немного и пластины. Еще подумал, что даже за одну пластину можно получить виселицу на ряде милых планет. А у меня там не одна, если честно…

— А сколько? — тут же взял быка за рога Гиппо. Я успел предположить такой вопрос и сознательно, говоря о пластинах, построил фразу именно так.

— Там твои, и небольшой запас. Кстати, все равно рано или поздно вспомню, сколько ты мне за них заплатил? Мне просто так, понимать размер несчастья.

— Ты запросил по двести за каждую. Мы сошлись на четырехстах пятидесяти и корабле. Видимо, ты конкретно собирался соскочить, Майкл, — усмехнулся байкер.

— Нет, ты меня не так понял, — поморщился я, стараясь не переиграть. — Корабль мне был необходим, чтобы за ними слетать. Давай поступим так: я отдам тебе пять пластин. Все, что у меня есть. А ты заплатишь мне еще двести тонн, а? И будем считать, что такая низкая цена за два пласта сверху — это и есть моя благодарность за сегодняшнее избавление от скотов Сахары, а?

— Дружище, а тебе не кажется, что ты немного не в том положении, чтобы торговаться со мной? — прищурился Джонни.

— А я не торгуюсь, — парировал я, насколько смог. — Я предлагаю тебе чистой воды выгоднейшую сделку. И сто процентов выгоды для тебя, от этой сделки — это моя тебе и твоим парням благодарность. Мне больше не особо есть что тебе предложить, ведь банальные деньги тебя вряд ли интересуют, да и нет у меня столько…

— Мне кажется, или ты пытаешься мне врать, старичок? — совершенно невинным тоном перебил меня Гиппо. — Ты только что упоминал, что в обменнике порта тебя могли срисовать с крупной суммой, и тут же включаешь заднюю и начинаешь прибедняться? Ай-ай-ай, Майкл, так дела с друзьями не ведут!

— Ты меня не так понял, — отмахнулся я. — Бабки у меня есть, но просто не такие суммы. У меня прямо вот сейчас есть примерно полсотни кусков. Ну разве это для тебя деньги? Я же предлагаю тебе заработать минимум полтораста!

— Пока что ты мне предлагаешь увеличить мой гемор практически вдвое. Не думаешь же ты, старичок, что я буду бегать и пристраивать эти пластины? — саркастически усмехнулся мой собеседник.

— Не думаю, — кивнул я. — Я, если тебе интересно, думаю, что раз тебе потребовались три, то и от пяти ты не откажешься. Поэтому их тебе и предлагаю.

Джонни фыркнул, демонстрируя ничтожность моих логических выкладок, но я уже увидел у него в глазах огонек азарта. Гиппо уже если не придумал, куда денет еще два носителя, то во всяком случае, уже понял, кто за них способен заплатить. И мое предложение его весьма заинтересовало; это я тоже понял. Ну же, Джонни, соглашайся, старина! Смотри, этот лошара Майкл Скол предлагает тебе за здорово живешь увеличить свой капитал минимум на триста косых! Я не верю, ни в жизнь не поверю, что пластина стоит две сотни тысяч кредов. В полмиллиона за пластину — и то с трудом поверю. Дороже они, сильно дороже. А вот почему я месяц назад согласился достать тебе три за четыреста пятьдесят и корабль — большой вопрос. Повисшее молчание разрушил Гиппо:

— Майк, давай мы с тобой поступим так — ты сейчас соберешься, я даю тебе на это время. Потом мы с тобой спускаемся вниз, ты садишься в машину к моим ребятам, и мы все вместе едем в Гигу. Там ты отгружаешь мне мои пять пластин, и я выдаю тебе твои двести кусков. А уже после этого, скажем, завтра, ты приедешь в гости к моему клубу, и мы обсудим сложившуюся ситуацию с мафией. Может быть, клуб сможет оказать тебе услугу, если ты готов обратиться за помощью. Годится?

— Конечно, — воскликнул я как можно горячее и эмоциональней, уже ощущая знакомый холодок между лопаток.

— Вот и славно, — подытожил Джонни, откинулся в кресле поудобней, взял сигару из пепельницы, где она успела потухнуть, раскурил.

Я прошагал по комнате, оделся, окинул взглядом реальность и кивнул Гиппо, мол, готов я, можно ехать. Мы спустились вниз, прошагали мимо портье, и на улице я увидел шикарное зрелище: перед отелем выстроились в рядок десять мотоциклов. Рядом курили их наездники, одноклубники Джонни. Хмурые, с неприветливыми лицами, одетые в джинсу и кожу, на всех красовались жилеты с нашивками «Редких Мерзавцев». Да, дружище Гиппо решил не мелочиться, половину чаптера с собой привел. Молодец, что уж там, ведь неизвестно, сколько здесь могло быть гангстеров. Интересно, где были остальные в тот момент, когда Джонни и кандидат (или prospect, называйте как хотите, смысл один и тот же), входили в номер? Все так же стояли внизу или сосредоточились за дверью? Впрочем, какая разница.

Парни распределились по мотоциклам, а рядом со мной остановился фургон. Черный, стекла затемненные, обычный разъездной фургон для мотоклана. Внутрь я еще не заглядывал, но готов дать руку на отсечение — он грузопассажирский, чтобы и бойцов можно было катать, и мотоцикл перевезти, если не дай боги что не так. Нормальная практика, да.