Маг с изъяном - Евгений Щепетнов Страница 7

Разобрать было трудно: в избушке полумрак, хотя из маленького окошка и открытой двери падал свет – его хватало, чтобы рассмотреть содержимое дома, но не хватало, чтобы читать строки, написанные выцветшими, рыжими чернилами на желтоватом пергаменте.

Илар пошел к двери, выскочил на низкое крыльцо, огляделся по сторонам, будто боялся, что кто-то вырвет у него драгоценную книгу, затем уселся на ступени и приступил к чтению.

«Ты, что сейчас читаешь эти строки, – поздравляю! Ты стал волшебником, повелителем темных сил, тем, кого боятся, уважают и чье слово может стать смертью! Знаю, ты не хотел такой судьбы, но у каждого она своя. Теперь твоя жизнь – череда возвышений, падений, удач и неудач. Все зависит от тебя, от того, как ты используешь Силу. Что еще сказать тебе, мой незнакомый преемник? Только одно – ну ты и влип!»

«Твою мать! Аааааа! Скотина! Он еще издевается! Ну, гад! Ничего не объяснил, ничего не рассказал!» Илар даже застонал от разочарования, но прикусил губу и пришел в себя от боли, чуть не прокусив до крови. Опомнился и стал выполнять дыхательные упражнения для обретения спокойствия, которым научила его мать, – этим упражнениям благородных девиц обучали в столичной школе.

Минуты две он глубоко вдыхал, положив руки на колени ладонями вверх, потом выругался, махнул на это самое успокоение рукой и стал просматривать книгу.

В первых строках второй страницы Илар обнаружил рецепт изготовления гирикора.

Илар знал, что такое гирикор; у каждого мага имелся медальон, который изготавливался из подручных средств – из металла, из дерева, из кости, материалы могли быть разными, и от материала зависела эффективность гирикора.

Этот медальон, пластинка из некого материала, заколдовывали специальными заклинаниями, и созданный таким образом гирикор служил магу для концентрации Силы. Без этой штуки маг не мог загрузить в память более двух-трех заклинаний соответствующего уровня. С гирикором, в зависимости от способностей мага и вида амулета, – от десяти и выше.

Илар читал, что особо даровитые колдуны могли загрузить в память до полусотни заклинаний. Кроме того, медальон концентрировал Силу, и волшебник мог качественнее скастовать заклинание, сделать его более весомым, а эффект от него – максимальным. Гирикор у каждого волшебника был свой, делался под себя и другим волшебникам совершенно бесполезен.

Внимательно просмотрев рецепт, Илар двинулся по книге дальше, туда, где, собственно, и были записаны заклинания. Их оказалось несколько десятков – от заклинаний первого уровня до высших, доступных лишь тем, кто сумел натренировать свой мозг беспрестанными занятиями на протяжении сотен лет.

Илар знал, как делается колдовство; для этого нужно всего лишь внимательно прочитать заклинание, оно впечатывается в мозг волшебника, и после колдун выпускает колдовство наружу – вслух, или мысленно, или шепотом, как угодно. Только вот после выполнения заклинания оно стирается из памяти и нужно заново загружать колдовство в мозг. Неудобно, конечно, но такова природа колдовства, так повелели боги.

Большинство заклинаний давным-давно стали общепринятыми, распространенными, как строительные инструменты или кухонные принадлежности. Сборники этих заклинаний свободно продавались в лавках, торгующих магическими предметами.

Вот только был еще момент – у каждого мага имелись свои заклинания, тайные, сложные, открытые случайно или переданные ему другим магом. Эти заклинания скрывались, в общий доступ не поступали – до определенного момента, конечно. «Все тайное когда-нибудь открывается», – говорила мама Илара, поймав его на очередной шалости.

За особо редкими заклинаниями шла охота. Доходило и до преступлений на почве соперничества, потому каждый старался скрывать ценные заклинания и, если такие встречались в его Асмунге, книге заклинаний, он их не подписывал и не раскрывал, что оно делает, вообще не сообщал, для чего создано это заклинание. И гадай после – что значит этот ряд букв, что он производит? То ли поджигает печку, то ли выводит бородавку, то ли разрушает гору! Вот и тут – ряды заклинаний, известных всем, с подписями и комментариями – явно рукой старика, и штук пятьдесят не подписанных, таинственных, неизвестных, возможно даже опасных.

В результате такой практики терялись десятки и сотни ценнейших заклинаний, которые могли бы служить людям, которые сделали бы их жизнь более удобной, приятной.

Илар читал в книгах об этом распространенном среди магов безобразии и, обдумывая данное обстоятельство, пришел к выводу: такая практика кощунственна, и, если бы он был главным в империи, запретил бы магам поступать подобным образом.

Детский лепет, конечно. Став старше, Илар это прекрасно осознал: кто может запретить магу скрывать от конкурентов ценное заклинание? Маг нашел колдовство, это его жизнь, его деньги, и плевать на всех остальных!

Илар внимательно просмотрел Асмунг, захлопнул его, откинувшись на бревенчатую стену, закрыл глаза, повернув лицо к солнцу, ловя теплые утренние лучи. Солнце встало довольно высоко, и нужно было решать, что делать дальше. Вот только идти никуда не хотелось; сидеть бы так и сидеть, забыв обо всем, особенно о том, что стал черным колдуном.

«Сбылась мечта дурака! Во всех книгах черные колдуны злобные, мстительные твари, которых добрые волшебники побеждают; не без труда, конечно, потому что черные колдуны, все, как на подбор, не только злобные, но еще умелые и могучие. Но все равно их настигает справедливая расплата, ага. Добрый король рубит башку гаду, или славный воин, или добрые волшебники, объединившись, выпускают кишки мерзкому колдуну.

Гад теперь – это я. И кишки будут выпускать мне. За что? Ну как за что… как полагается порядочному черному колдуну, я должен наводить порчу, болезни, всячески пакостить – поджигать копны сена, дома, поднимать мертвецов, чтобы те беспокоили честных граждан, удушая их по ночам. Только вот не умею этого делать, увы!

Увы? А что хорошего в том, чтобы наводить порчу? Разве этого я хотел?

Ой-ей… точно пишет мерзкий старикашка – влип я!

Постой, Илар! Чего это ты так разбушевался? Хотел получить способность колдовать – получил! Тут есть свои плюсы! Главное, вспомнить, что еще могут черные колдуны, кроме как пакостить. И что?

Ну-у-у… А! Вспомнил! Может приворожить! Старик вон как меня притянул! Я и пикнуть не смог! Во всех книгах черные колдуны умеют привораживать, наводить чары на мужчин и женщин, любовные чары.

Еще что могут? Да все, кроме лечения. Например, могут якобы заколдовать металл клинка так, чтобы он рубил даже сталь, никогда не тупился. Кузнецы, поговаривают, сродни черным колдунам.

А что, разве белые волшебники этого не умеют? Нет, не умеют. Только черные. И черных очень мало. Кстати, я не задумывался – а почему их так мало, черных?

И правда – почему? Белых – как муравьев в лесу, а о черных я только в книгах читал. И почему же так?

Скрываются! Вот почему. Скорее всего, случись что-то – сразу обвиняют черного колдуна. И что ему остается делать? Только скрывать свои способности. Стоп! А как они узнают, что этот волшебник черный колдун? Вот что-то мелькало в голове… что-то такое… важное. Что? Как можно узнать черного колдуна?