Нелюдь - Алексей Селецкий Страница 7

Это, правда, не радовало: шла какая-то «игра со слушателями» где самому-самому умному любителю попсы предлагалось фальшиво спеть очередной хит и получить майку и ящик «пепси-колы»… Был бы приемник рядом, переключила бы. Или вообще вырубила. А этот придурок еще и подвывает радостно, словно его сейчас этой «пепси» поить будут. Нет уж, что бы там старик не говорил, а черная тетрадка права. Есть обыватели, и есть те, кому серость поперек горла стоит. Впрочем, обывателей серость тоже раздражает.

Особенно наличие у кого бы то ни было серого вещества в голове. В количестве большем, чем необходимо для просмотра сериалов и поглощения пепсово-попсовой бурды.

Татьяна обернулась, чтобы посмотреть на хозяина приемника. Ого, а чаек-то у старика совсем не простой! Паренька она увидела. Но не просто увидела. Над коротко стриженой макушкой колыхалось зеленоватое сияние с редкими синеватыми искрами. Через несколько мгновений подобные нимбы начали проявляться и вокруг других пассажиров. Разных цветов – вон у той бабки, например, ярко-алый, дрожащий… А у девчонки возле соседнего окна – желтый с фиолетовым… Ничего себе! Без всякой концентрации, без напряжения, вот так просто разглядывать ауру – о таком Татьяна не слышала. И не читала, надо признаться. В тетрадочке, наоборот, говорилось о необходимости усилий для такого вот зрения. Чай с травками, значит… Интересно, а у самого старика какая аура?

Никакой не оказалось. Вообще никакой. Он что, помер?! Нет, дыхание вроде бы слышно. И веки подрагивают. Может, из-за того, что спит? Вряд ли – вон там мужичок-забулдыга храпит вовсю, а над ним целый костер полыхает. Так это что же получается – старичок и и в самом деле… не человек?! Нежить какая-нибудь?! Мамочка, куда я еду, с кем я связалась!

Едкий холодный пот начал разъедать глаза. Татьяна смахнула его, перевела дыхание. Ну-ка, не паникуй. Попробуй присмотреться повнимательнее. С концентрацией, как обычно. Может, на него просто действие чая не распространяется. Мера предосторожности, так сказать. Вдо-ох, вы-ыдо-о-ох, посмотрим внутрь себя и через себя…

Олег Алексеевич приоткрыл один глаз. Посмотрел насмешливо, погрозил пальцем и снова задремал. Или сделал вид, что дремлет. При этом никакая аура так и не появилась. М-да, как хочешь, так и понимай. Например, так, что он просто не показывает себя. Спрятался. И при этом, значит, еще и чувствует, когда его разглядывают. Ну хорошо, больше не буду. Полюбуюсь видом из окошка. Тоже интересно, особенно с учетом новых особенностей зрения. Надо пользоваться, пока есть. Вопрос – это теперь навсегда? А если нет – то когда действие этого чая закончится?

– Следующая остановка… – название утонуло в хрипении динамика

и шипении закрывающихся дверей.

– Что ж ты меня не будишь, а?! Чуть не зевнули! Замечталась?

– Задумалась…

– Это полезно, не спорю. Особенно когда вовремя. А теперь – хватай пожитки, и в тамбур! Нам на следующей выскакивать, там только минуту стоять будем.

– А что за станция?

– Не станция. Остановочный пункт, платформа в чистом поле, -

Олег Алексеевич подхватил свой «сидор», выбрался в проход. -

Давай быстрее, а то восемь кэ-мэ по шпалам обратно топать придется.

Вышли в грохочущий тамбур, немного постояли. Состав чуть заметно тряхнуло, деревья и столбы за побитым стеклом мелькали все реже и медленнее. Тряхнуло посильнее, заскрипело, заскрежетало.

– Кхря… – донеслось из вагона, и тут же засвистели и чмокнули двери. Действительно, платформа. Причем почему-то гораздо ниже последней ступеньки.

– Не зевай, вперед! – сзади чувствительно подтолкнули. – Что стоишь, прыгай!

Пришлось прыгать. За спиной тут же тяжело ухнуло. Татьяну повело в сторону, она взмахнула руками, успев испугаться – упасть бы на платформу, не слететь под поезд! Падать и лететь не пришлось, чья-то сильная рука поймала за локоть. Придержала.

– Эх, молодежь! Ну ладно, если бы меня ноги не держали, мне уже положено…

Хлопнули закрывшиеся двери электрички. Состав лязгнул, дернулся и тронулся с места. Колеса ворчали, словно соглашались с занудным стариком. Обидно – деду девяносто лет, а прыгает, как молодой… даже лучше. Хотя в его возрасте положено острожно выбираться. С палочкой, опираясь на руку внучки. Или даже правнучки.

Татьяна огляделась. «Чистое поле» оказалось скорее «дремучим лесом». Ну, не совсем дремучим. но явно побольше придорожной посадки. От платформы в лес убегали две тропинки. С другой стороны дороги к пути подходила битая-перебитая колея с торчащим посередине узловатым корнем. Вдоль растрескавшейся асфальтовой полосы тянулись столбики в рост человека, когда-то покрашенные белой краской. Очень давно покрашенные. Скорее всего, еще до рождения Татьяны. Над противоположной платформой такие же столбики поддерживали проржавевший железный лист, на котором среди процарапанной и намалеванной похабщины и признаний в любви можно было разобрать большие выцветшие буквы: «…О…ВКА»

– Где это мы?

– В соседней области. Добро пожаловать в Черноземье! – старик закинул котомку за спину и направился к одной из тропинок. Оглянулся, приглашающе махнул рукой. – Чего стоишь? Нам сюда!

– В лес?! – почему-то Татьяна не могла себя заставить сдвинуться с места. Больше всего ей сейчас хотелось не разбираться в себе, в тайнах мироздания или древних стариков. Хотелось просто перейти через стальные полоски на другую сторону и дождаться обратной электрички. Когда бы она ни пришла – через час, утром, через день, хоть через неделю. Лучше тут в землю врасти, чем идти под деревьями… которые падают… и под которыми наверняка полно муравьев!!!

– В лес, в лес! – рассмеялся Олег Алексеевич. – Да не бойся ты! Во-первых, это не тот лес, во-вторых, ты сюда не колдовать приехала. А в-третьих… В-третьих, ты идешь со мной. Ну что, за руку взять и вести?

– Н-не надо, я сама.

Странно, но ей удалось шагнуть к краю платформы. Потом еще раз. И еще. Сойти с асфальта на пыльные листья подорожника. Сделать еще один шаг навстречу протянутой руке.

– Вот и умница! Давай, давай, левой, теперь правой! Не падаешь? Никто тебя не кусает? Тогда потопали дальше. Тебе как лучше – чтобы я впереди шел или чтобы сзади придерживал?

– Лучше впереди…

– Понятно, чтобы спину видеть. Ну, тогда не отставай. Я постараюсь не сильно разгоняться, но и ты не стесняйся. Устанешь – скажи, привал сделаем. Можешь быстрее – тоже говори, прибавим шаг.

– А долго нам идти?

– Моим ходом – час с небольшим, твоим – пока не знаю. Ну, пошли. Раньше выйдем – раньше придем. Ты, главное, ничего не бойся, тут все свои. Весь лес со всеми обитателями.

Тропинка завела под деревья и почти сразу же начала извиваться и петлять. Почему-то местным жителям не нравилось ходить напрямую. То ли не интересно, то ли трудно сотню метров прогуляться, никуда не свернув и не отклонившись. Минут через двадцать Татьяна уже не могла понять, удаляются они от железной дороги, идут вдоль нее или кружатся на одном месте. Тем более что время от времени точно такие же тропинки примыкали сбоку, пересекали путь или вообще тянулись рядом в каком-нибудь десятке шагов, за низкими кустами. Лабиринт, да и только!