Судный четверг - Николай Бахрошин Страница 7

Плавали-знаем, летали-падали… Ничего страшного, бронекостюм выдержал бы, он, бедолага, и не такое выдерживает. Но, согласитесь, не самая авторитетная позиция для командира взвода десанта — полоскать конечностями в неконтролируемом полете над уровнем пола. К тому же плохая примета — нырять носом на пороге «гроба». Совсем никакая примета, ввиду предстоящей боевой высадки, это любой подтвердит.

Все Пентюх виноват! Рядовой Пантюхов из третьего отделения. Тот еще солдатик — горе луковое, чудо-юдо по стойке смирно… Сам маленький, тощенький, как диетическая лапша, из тех, в ком душа держится, лишь цепляясь за кости, но обычной субтильной шустрости в нем ни на грош. Пентюх не ходит, не бегает, а именно передвигается, в самом величавом смысле этого слова. Поворачивается, словно в нем добрый десяток пудов живого мяса плюс пивной живот, плюс одышка и артриты с остеохондрозами. У какого-нибудь бюргера, окостеневшего в своем сидячем образе жизни и упорно экономящего нолики банковского счета на профилактическом обновлении организма, пока здоровье само не разложит эконома по больничной койке, это смотрелось бы органично. Для солдата десанта подобная величественность задумчивого слона совсем некстати. Это, если говорить без эмоций…

Сейчас наш слон-рахит, как обычно, замешкался прямо передо мной, запнулся двумя ногами одновременно, зацепился за что-то невидимое стволом «эмки» и в результате растопырился в проеме, как взволнованная каракатица. Пришлось (как обычно!) поддать ему прыти пинком под зад, попутно комментируя ситуацию воспитательными словами.

Растерялся боец? Или струсил в последний момент? — я так и не понял. Мог и растеряться и струсить, или то и другое вместе. Он, насколько я помню, еще не был на боевых, угодил в наш штрафбат прямо из части обеспечения второго эшелона базирования. Там понятно, какая служба — подай, принеси, а лучше вынеси не задаром…

Интенданты!

Словом, пока на скорую руку воспитывал будущего героя, приводя поучительные аналогии из жизни беременных бегемотов, сам чуть не попался под задвигающуюся крышку, как муха под мухобойку. Пилоты на низкой орбите долго не ждут, перегнали десант в «гробы» (гравитационно-базисные катера-матки), откинули крепления с контуров и сразу назад, к звездам, расправив крылья и пуча телескопические глаза, пока самонаводящиеся боеголовки не приладились поцеловать под брюхо. Уж вы, мол, граждане десантники, дальше сами, куда бог пошлет… Атмосферно-наземные операции — это, мол, слишком низко для космофлота… «Гусь» (гравитационный инерционно-транспортный звездолет) требует простора парсеков, а не всех этих приземленных перигеев-апогеев-апофигеев…

А уж с нами, штрафниками, звездуны церемонились и того меньше. Брезгливо стряхивали с креплений еще в развороте, как праведники стряхивают с подошв пепел былых грехов.

Герои-летчики, мать их троекратным приветствием!

Качнувшись на компенсаторах равновесия брони, я утвердился на пороге «гроба» и мельком оглядел наш ротный ковчег. Посадочный коридор базиса был длинным, узким и неудобным. «Гроб», извиняюсь за каламбур, он и есть гроб — помещение, как известно, не для жизненного простора, а порядка ради.

Все было как обычно. Тревожное освещение мигало красным до ряби в глазах, и гнусно пиликала сигнализация, старательно изображая из себя «сигнал повышенной боеготовности». И какой идиот придумал все эти спецсигналы, словно при погрузке без того суеты не хватает? В который раз спрашиваю себя и до сих пор не могу ответить. От этого свето-звукового нагнетания у меня, например, всегда появляется чувство, весьма похожее на изжогу. И ничего больше.

В «утюгах», распахнутых жерлами вдоль коридора, я видел ребят из остальных взводов, уже спрессованных в тесноте посадочных кресел. В стандартной броне, с опущенными забралами, все казались усредненно-одинаковыми, словно недоделанные роботы на конвейере. Все остальные взводы уже погрузились, только командир роты Градник стоял в конце коридора, картинно уперев руку в бок, а второй опершись на автоматическую винтовку М-316. Наверное, ротному представлялось, что вид у него бравый до чрезвычайности. Вопреки инструкциям, забрало его шлема приподнято, и перманентно-гневная рожа усатого помидора выставлена на всеобщее обозрение.

Не самое лучшее зрелище в качестве напутствия на десант.

«А на «эмку», между прочим, не опираются, как на лопату, господин второй лейтенант! Это оружие, способное разнести в пух и прах небольшой городок вместе с фундаментами и подземными коммуникациями, отличается не только ударной силой боекомплекта, но и капризным характером. От фривольного обращения начинает нервничать каждой частицей боезаряда…»

Это я подумал, конечно, а не сказал. В конце концов, это не мои яйца в сомнительной близости от подствольного гранатомета. Небольшой толчок, вибрация предохранителя, чуть заметное смещение затвора, и ротный подпрыгивает на ударной волне, как ковбой на ополоумевшей лошади. То-то будет ему удивительно… Сюрприз! Хапи бездэй ту ю! Если секонд бездэй все-таки состоится героическими усилиями военных хирургов…

Опять-таки летунам на обратную дорогу — море радостных воспоминаний. Ха-ха!

Я настолько живо представил себе эту увлекательную картину, что, глянув еще раз, даже удивился, почему Градник до сих пор цел-невредим.

По утвержденному распорядку мой 2-й взвод грузился последним. Изображая под взглядом ротного монолитность строя, бойцы слаженно и нарочито громко топали по рифленому полу. Прямиком к нашим «утюгам», управляемым транспортным модулям № 4, 5, 6. Места в креслах-катапультах — согласно нумерации позывных, где за зоологическим определением следует порядковый номер в строю…

Ах да, сегодня мы уже не тигры-львы-леопарды, припомнил я, теперь мы, повзводно, ромашки-фиалки-маки-тюльпаны. Вчера вечером, еще при подлете к звездной системе, Градник зачитал приказ, что в целях обеспечения повышенной секретности операции, ввиду активизации вражеской агентуры, коварства противника и прочее.

Сдается мне, нужны мы коварной вражеской агентуре, как зайцу клещи. Но мне-то что? В целях обеспечения — пусть будет ботаника вместо зоологии.

Дрожи земля — грядет последний бой! Штрафной батальон «Мститель», этот роскошный цветник, геройски выкатывается на исходные. Предварительно слегка обдриставшись, но, разумеется, от переизбытка боевого духа.

Однако нужно командовать…

— Взво-од! Стой! Слева по одному, с первого ряда — по-ошел по капсулам! — гавкнул я по внутренней связи брони.

— Быстро! Быстро! Быстро! — тут же добавил ротный. — Эй там, в середине, чего корчимся, как растопырчатый шестопырь?! Шевелись, говорю, плевок большеклювого ядовита!

Я, догоняя строй, сделал три-четыре широких подскока и почти воткнулся в спину нашему чуду-юдику Пентюху.

Ну, если он и в «утюг» поползет, как фарш через мясорубку, Градник точно изойдет гневной слюной до колен, мелькнула мысль. Меня ротный, правда, побаивается, есть у него причины сугубо шкурного характера, да и должность взводного — какой-никакой, а чин.