Полшага до неба - Анна Семироль Страница 7

Три часа ночи. Тикают часы на столике у кровати. По ту сторону окна город живет своей жизнью. Шелестят по асфальту шины, ветер доносит голоса, смех, иногда обрывки фраз. Чужая речь. Чужой город. Чужое небо.

По одеялу поползла полоса света из неплотно зашторенного окна. Маард подставил ладонь так, чтобы свет не попал в глаза спящей рядом девушки. Задержал руку, почти касаясь нежной щеки. Бережно тронул рассыпанные по плечам золотистые пряди. Элен вздохнула, улыбнулась уголками губ.

— Почему не спишь?.. — пробормотала она.

— Не могу. Слишком много всего сегодня.

— Постарайся. Вставать рано.

Притянул ее к себе — сонную, податливую, зарылся лицом в пахнущие грейпфрутом волосы. Провел языком по белой шее к ямке между ключицами. Элен обняла Маарда, прижалась бархатным животом…

Ночь тонула в нежности — щедрой, жаркой. Тикали часы, ветерок покачивал край шторы. Город снисходительно взирал на Маарда и Элен: чужие, пусть творят, что хотят. Где-то далеко играло подаренными монетками озеро.

Проспали. Одевались молча, торопливо, ошибаясь пуговицами-крючочками в перерывах между поцелуями. Потом Элен причесывалась перед зеркалом, а Маард наблюдал превращение ночного видения в бизнес-леди.

— Элен, когда мы снова увидимся? — вырвалось почти непроизвольно.

Она что-то негромко ответила, но он не расслышал — на пол упал тюбик с тушью, покатился под кресло, отвлекая внимание.

— Что, Элли?

Покачала головой. Отражение в зеркале на мгновение померкло.

— Пойдем.

Маард встал между ней и дверью. Попытался обнять, но она легко отстранилась. И старалась не смотреть ему в глаза.

— Что с тобой такое? — встревожился он.

— Ничего, — и попытка улыбки. Жалкая попытка. — Я замужем. И вряд ли когда-нибудь мы вообще увидимся. А теперь идем. Мне надо на работу, тебе — возвращаться.

— Элен!

— Не проси. Все, — в голосе — сталь. Приказы не обсуждаются. — Прости, Ежик. Так надо.

Она взяла его за руку. Маард сжал ее пальцы так, что стало больно самому.

— С тобой было хорошо. Уютно и надежно. Спасибо тебе, Игорь. Я впервые за столько дней здесь не чувствовала себя чужой. Я буду помнить.

Легкий поцелуй в сомкнутые губы. Открытая дверь. Труба коридора. Гомонящие азиаты в лифте. Теплая ладонь в руке — теплая, но чужая, совсем чужая. И смотрит Элен в сторону.

Усадил ее в такси. Молча захлопнул дверцу. Девушка что-то пыталась сказать — не услышал. Свинцом навалилось на плечи небо чужого города. Уйти побыстрее. Не видеть, забыть. Смыть с кожи запах ее духов. Или содрать вместе с кожей. Не было ничего. Не было.

«Было, — злорадно твердила память в такт его шагам. — Было. Тобою просто попользовались. Классная она, признай! Подсняла тебя, ты повелся, как школьник. А взрослые девчонки так и развлекаются. Угадай, как быстро на твоем месте окажется другой? Она же красавица, ей влегкую! А ты дурак, кобель, повелся. Зацепила она тебя, признай!»

— Да пошли вы все!.. — рявкнул он так, что прохожие на секунду перестали напоминать рыб в аквариуме — обычные люди, даже немного испуганные.

Город смотрел на него с небоскребов глазами хищной твари. Хотелось запинать гадину тяжелыми ботинками и утопить в озере Мичиган. Но зверь был внутри самого Маарда. То, что на крышах, — лишь отражение.

Приятели встретили радостно. Полезли с расспросами — нарвались на его тварь. Она молча взглянула на них из глаз Маарда — как лезвием полоснула. Лишь на мгновение — и спряталась обратно. Вопросы иссякли тут же.

Неделю он шатался по кабакам. Слились в одно расплывчатое пятно лица, пестрые платья, грохот музыки, женские голоса, смех, вкус дорогого алкоголя, запахи духов. Кто-то сказал что-то резкое, звон стекла, женский визг, брань, кажется, кому-то сильно досталось, к черту всех вас, бред, не было, не было… Из пьяного угара его вырвал голос:

— Маард, хватит! Да возьми ты себя в руки! Охренел совсем — вспомни, где мы!

Вспомнил ее глаза. И запах выпечки. И капельку сережки в нежном ухе. И тиканье часов на столике. Поднялась внутри новая волна — горячая, удушливая — и рассыпалась ледяными кристаллами.

Элен снилась ему — стоило просто смежить веки. Даже не засыпать… Она смотрела с укоризной. Сомкнутые губы дрожали. Рвалось наружу слово «никогда» — а она не выпускала его. «Прости… Так надо…» Почему ТЫ ее не удержал? Ведь мог! Но молчал! Замужем? Ну и что! Что с того? Если ты почувствовал ее своей, что с того, что есть кто-то другой? Этот «другой» в любой момент может стать «бывшим»! Почему ты не подумал об этом, Маард? О чем ты вообще думал?..

Тоска разъедала его, как соль — слизистые. Жгло то стыдом, то бессильной злобой — не на нее, на себя. Не смог, не подумал, не удержал, не, не, неееее…

— Маард, ну хорош, а? Все бабы одинаковые, что в этой-то такого?

Ничего. Просто она его не отпустила.

До конца отпуска оставались считаные дни. Решение пришло само: все или ничего. «Я ее найду. Не бывает случайностей. Случайности — это соринка в глазу, прохожие на улице — но не такие встречи».

Портье в «Хилтоне» — аккуратненький пухлощекий индус — встретил Маарда радушной улыбкой. Улыбка мгновенно погасла, стоило индусу пересечься с ним глазами. Если бы не сидел — попятился бы.

— Я ищу молодую женщину из… — Маард назвал номер, в котором жила Элен.

Портье вежливо объяснил, что «миссис уехала пять дней назад». Маард похолодел. Облокотился на стойку, уставившись перед собой неподвижным взглядом. Пять дней. Упустил время — и что теперь?

— Простите, — осторожно напомнил о себе портье. — Я могу помочь вам, мистер?

Двести долларов перекочевали из бумажника в карман индуса. Несколько минут спустя портье протянул Маарду сложенный вчетверо лист бумаги. Индус был похож на довольную собаку, откопавшую для хозяина в саду сундук золота — как минимум. «Хорошо, хоть руку не лижет», — холодно подумал Маард.